- Могу же я его расширить. Может у меня быть хобби?
- Ты что-то скрываешь. Но, похоже, это не мое дело.
- Я хочу найти женский голос. Живой. Запоминающийся. Пробуждающий доверие. И желание слушать.
- Ничего себе, задачка. Не удивительно, что ты в тупике. А зачем тебе это, Леди? Вроде, мы и так тебя слушаем очень внимательно.
- Это не для вас. Это на случай, если мне придется говорить… с ним.
- С ним… А, с Крысой?
- Да. С Крысой. Так ты поможешь?
- Ого! Держу пари, ты смутилась.
- Я этого не могу, ты сам прекрасно знаешь.
- Тоже мне, аргумент. Ты столько раз делала невозможное, что мы уже перестали удивляться. Ты влюбилась. Нормально. С каждым случается.
- Твои фантазии не имеют ничего общего с реальностью. И – ты обещал помочь.
- Обещал – помогу. Хочешь голос, от которого этот парень сойдет с ума, возьми за образец актрису, которая дублировала роль Мей в «Крепком орешке – 4». Не промахнешься. Это я тебе говорю как мужчина – даме.
- А я - дама?
- Ты – Леди. Это гораздо круче.
Глава Двенадцатая Русские в городе и не только…
- В самом деле, была такая, Баварская Советская Республика. Исторический факт, а история, она, как известно, наука почти точная… - Сухой старик, навскидку, лет семидесяти с хвостиком, опустился на круглый высокий табурет рядом со мной, аккуратно пристроив вторую ногу, которая почти не гнулась. Поймав мой быстрый взгляд, он совершенно спокойно пояснил: - Протез. Ноги у меня с Отечественной нет, на противопехотке подорвался. Отдельный лыжный батальон, слышал про такие?
- Нет, - смущенно признался я, - что у немцев, да финнов лыжники были, слышал. А что в советской армии воевали…
- Воевали, - кивнул старик, - и как воевали! Пять медалей у меня.
- Сколько ж тебе лет, отец? – вырвалось у меня, - я думал, семьдесят.
- Ошибся, - констатировал дед, довольно щурясь, - на целых двадцать четыре года промахнулся. Девяносто четыре мне. В сорок третьем призвали. От как.
В кафе, выглядевшем, кстати, как самая обычная немецкая пивная, только чуть менее опрятном, из-за раннего часа не было никого, и старый хозяин с удовольствием принял приглашение выпить с первым клиентом чаю и поболтать «за жизнь». На слова ветерана я только диву давался. Старику чуть не сотня лет, а он прямой ходит как струна. Да чтоб я так жил!
- До Берлина я не дошел. Только до Мюнхена, - тихо рассмеялся дед.
- А как ты тут оказался? В стане врага? – полюбопытствовал я.
- У немцев-то? Да какие они нам враги? Убежденной сволочи, тех, кого в Нюрнберге не довешали, сейчас почти не осталось. Вымерли естественным путем, как мамонты. А нынешние – отличные ребята. Ко мне часто заходят «ершика» дернуть. Говорят: русская водка плюс немецкое пиво – равно дружба народов! А оказался просто – внучка моя, Машка, замуж за немца вышла, познакомились по студенческому обмену. Она меня сюда и вызвала, сказала, у ее Иогана коммерческой жилки нет совсем, профукает отцово наследство. И точно, пивнушка-то загибалась. А при мне – ожила.
- Еще бы, - невольно фыркнул я, - с такой-то вывеской.
Вывеска и впрямь была еще та: русские слова, но написанные латиницей, да еще готическим шрифтом. И в качестве символа – вполне каноничный европейский дракон… в буденовке! Я как увидел, на тротуар сел и почти пять минут встать не мог, благо, они тут с шампунем вымыты.
- Когда в восемнадцатом году короли отсюда драпанули, Мюнхен и впрямь объявил себя Баварской Советской Республикой. Ненадолго, правда. Через месяц ее Веймарская республика, да части Фрайкора скушали.
- Никогда не слышал, - честно признался я.
- Да и тут не многие слышали… А в тридцать восьмом именно здесь сдали Гитлеру Чехословакию. Об этом сейчас тоже… не знают. Предпочитают не знать. Память у людей короткая.
- Ну и как тут живется?
- Да хорошо живется. Одно только плохо… - ветеран ехидно прищурился. – Утром встанешь, а немцы уже в городе. Эва, как!
Я шутку-юмора оценил и все же решил спросить еще:
- А по родине-то не тоскуешь?
- А чего по ней тосковать? – по-настоящему удивился дед, который представился мне Василием, по здешнему, без отчества, - я туда три-четыре раза в год езжу, на ярославщину-то… Супружница у меня там схоронена, за могилкой слежу. Конечно, надо бы и мне ближе к дому. Срок-то подходит, а ложиться лучше в свою землицу. Только пропадут тут без меня Иван-то с Марьей. Они – интеллектуалы, в университете преподают оба. Университет здесь знаменитый, тут сам Планк преподавал. Знаешь, поди, «постоянную Планка?»