Радостная улыбка еще присутствовала на Женином лице, но в глазах ее уже появилась растерянность.
– Ну, этот, – сказала она, и улыбка ее стала беспомощной. – Как его… В черной одежде они ходят…
– Монах, – подсказал Глеб, пряча глаза.
Он не видел лица сестры, но и без того знал, что она злится. Женя швырнула на стол чайную ложку, которую держала в руках. От ее недавнего состояния счастливого умиротворения не осталось и следа.
– Женя! Ничего страшного не происходит, – пробормотал Глеб. – Я тоже иногда забываю какие-то слова. Вертится на языке, ты хочешь это слово сказать, оно где-то рядом, а вспомнить его не можешь, хоть плачь, – такое знакомо каждому человеку. Каждому! Это не твоя беда и не твоя проблема, это вовсе не проблема, это знакомо всем.
– Зачем ты меня успокаиваешь? – зло сказала Женя. – Меня не надо жалеть! Меня не надо обманывать! Мне так только хуже! Я не такая, как все! И ты это знаешь!
– Женя…
– Ты это знаешь! – крикнула она. – И не надо врать! Другие тоже забывают слова? Да! Но они не могут вспомнить одно слово из тысячи! А я – одно из десяти! Мне с людьми трудно говорить, у меня речь как у маленького ребенка, я бекаю и мекаю, я не всегда могу сказать то, что хочу, у меня слов не хватает, я забываю слова, я без… этого… как его…
Она посмотрела растерянно, ее пыл угас, и глаза уже заполнились слезами.
– Не надо, – попросил Глеб мягко.
– Ну как его? – плачущим голосом произнесла Женя. – Человек, который помогает… которые с языка на язык…
– Переводчик?
– Да, переводчик, – сказала Женя и заплакала. – Я хотела сказать, что я без переводчика скоро говорить не смогу.
Она плакала, а Глеб даже не пытался ее успокоить. Бесполезно. Проверено.
– Давай спать ложиться, – только и сказал он. – Поздно уже.
Женя закивала, закрыла лицо руками и ушла в свою комнату. Легла на кровать, не раздеваясь, уткнулась лицом в подушку и долго так лежала, пока ее не сморил сон. А уже ночью, когда она спала, вдруг пискнул ее мобильный телефон. Она встрепенулась, оторвала голову от подушки, но в комнате было тихо, и она готова была снова окунуться в сон, как вдруг повторно пискнул мобильник. Только теперь она поняла, что ей пришло SMS-сообщение. Потянулась, взяла мобильный телефон в руку, взглянула на экран.
ДОСТОЕВСКИЙ ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
СТРАНИЦА ТРИСТА ДВЕНАДЦАТЬ
Это было непонятно, но она даже не стала себя утруждать размышлениями о том, что бы это могло значить, и заснула.
У Иванова тряслись руки. Корнышев посмотрел на Горецкого, тот все понял, склонился над стоящим на полу портфелем, достал из него небольшую металлическую фляжку, отвернул крышку, протянул фляжку Иванову со словами:
– Выпейте немного.
Иванов замешкался, и Корнышев сказал внушительно:
– Пейте! Можно!
Иванов послушно сделал несколько глотков. Во фляжке был коньяк. Горло обожгло, Иванов закашлялся. Его собеседники молча за ним наблюдали.
– Простите, – пробормотал Иванов. – Я очень извиняюсь.
Смотрел виновато. И снова Корнышев подумал о том, что этот человек похож на собаку. Для него сейчас каждый был хозяином. И Корнышев. И Горецкий. И начальник тюрьмы. И тот вертухай с дубинкой, который стережет за дверью.
– Вспомните, – попросил Корнышев и снова придвинул к Иванову те самые фотографии, – где и при каких обстоятельствах вы видели этих людей.
Иванов с готовностью впился в фотографии взглядом.
– Выбросьте из головы то, что вам сказали на следствии, – посоветовал Корнышев. – Забудьте о том, что вы их убили. Думайте о том, где и когда вы их видели при других каких-то обстоятельствах. Где вы могли с ними познакомиться, и какие у вас с ними могли быть общие дела.
– Знакомо мне как-то, – пробормотал Иванов. – Конечно, знал я их…
Взял в руки фотографию того, что был постарше.
– Вы с ними вместе служили, – подсказал Корнышев.
– Да? – удивился Иванов. – А где?
Корнышев посмотрел на Горецкого. Тот неопределенно пожал плечами, давая понять, что и сам пока не понимает, валяет Иванов дурака или вправду ничего не помнит.
– Вы были офицером ФСБ, – сказал Корнышев. – Служили в секретном подразделении и выполняли очень важную работу. Помните, что это была за работа?
Иванов мотнул головой. Не помнил. И вообще смотрел на Корнышева так, словно тот рассказывал ему увлекательную байку.
– А потом вы исчезли, – сказал Корнышев. – И вы, и ваши товарищи. И никаких следов. Мы долго вас искали. И нашли вот здесь.