– А вот хоть как сейчас, – кивнула на тарелки Женя. – Просто, вкусно и сытно.
– Согласен! – одобрил Глеб. – Часикам к шести, ладно?
Олега Харитоновича Калюжного Корнышев еще ни разу не видел в генеральском мундире. В Питере, откуда они оба были родом и где под началом Калюжного служил Корнышев, Калюжный еще был полковником. Потом его перевели служить в Москву, уже через месяц присвоили генеральское звание, еще через полтора месяца новоиспеченный генерал перетянул за собой в столицу Корнышева, и тут обнаружилось, что кителей им не носить, потому что даже в случившийся вскоре профессиональный праздник они ни парадной формы не надевали, ни наград и даже ни в каких торжественных мероприятиях не участвовали, словно и не для них был этот праздник. И местом службы им определили неприметный особнячок в лабиринте переулков старой Москвы: никакой вывески, старая, в потеках масляной краски, входная дверь, пыльные окна, в которых угадываются казенного вида занавески, и припаркованные у особнячка заурядные «Жигули» да «Нексии», неспособные привлечь внимания случайного прохожего.
В этот особнячок прямо из аэропорта и приехали Корнышев с Горецким.
Вошли в здание, миновали вторую входную дверь, более основательную и прочную, чем наружная, прошли через рамку металлоискателя и тут же были остановлены двумя охранниками, потому что металлоискатель возмущенно запищал. Из вещей, которые были у Корнышева и Горецкого, охранники позволили пронести бумажники, ключи и часы, но изъяли мобильные телефоны, диктофон и видеокамеру.
– Камера нужна для Олега Харитоновича, – предупредил Корнышев.
– Я доставлю ее в кабинет лично, – ответил на это охранник.
Он сопровождал Корнышева и Горецкого на второй этаж и лично завел их в кабинет к генералу. Калюжный уже знал о визите. Успели позвонить снизу. Маленький и круглый, как колобок, он выкатился из-за стола, сунул каждому из гостей свою пухлую ладошку, охранника выпроводил жестом, предварительно забрав видеокамеру, и, только когда они остались втроем, спросил, взвесив камеру на руке:
– Здесь этот ваш Иванов – Ведьмакин?
– Так точно! – ответил Корнышев.
Калюжный подключил видеокамеру к телевизору, и был он в этот момент похож на мужичка, главу многочисленного семейства, который своих чад и домочадцев выпроводил наконец из дома и сейчас заряжает кассету с порнофильмом, которую давно хотел посмотреть, да все никак не удавалось.
На экране появился Иванов. Он сидел на привинченном к полу стуле и затравленно смотрел в объектив видеокамеры. Калюжный молча всматривался в изможденное лицо человека на экране, потом повернул голову, посмотрел на своих гостей и сказал негромко:
– Ведьмакин! Это он! Помню его, конечно. Но как изменился! А?
Похоже было, что увиденное его потрясло. Корнышев и Горецкий благоразумно промолчали.
– Какой цветущий был мужик! – покачал головой Калюжный. – Я на совещании его видел, – сделал неопределенный жест рукой, куда-то вверх показывая. – И там он в перерыве анекдоты так травил… смеялся, – почему-то вспомнилось Калюжному.
Наверное, не мог представить, чтобы вот этот человек, что на экране, умел смеяться. Ведь не засмеется сейчас. Не получится.
– Но это он! – сказал Калюжный. – Конечно, он!
Распрямился и отступил от экрана.
– Рассказывайте! – потребовал. – Что он там вам наговорил?
– Ничего, – ответил Корнышев.
– То есть как – ничего? – неприятно удивился Калюжный.
– Его фамилия Иванов, – ровным голосом сообщил Корнышев. – Звать его Виталий Сергеевич. Он шофер по профессии. «КамАЗ» водит. Приговорен к пожизненному заключению за убийство двух человек, которых он знать не знал и которые неизвестно откуда взялись.
– А фамилию Ведьмакин вы ему называли?
– Так точно. И даже удостоверение ему показывали. Никакой реакции.
– Придуривается! – зло засопел Калюжный.
– Нет, товарищ генерал, не похоже, – подал голос Горецкий. – С головой у него что-то.
– Все забыл? – недоверчиво глянул генерал.
– Так точно!
– Вспомнит, – сказал Калюжный. – Я ему память верну гарантированно.
– У меня есть к кому обратиться, – скромно сообщил Горецкий. – Можно проконсультироваться.
– Со стороны никого не привлекать! – нахмурился Калюжный.
– Я ведь не предлагаю Ведьмакина этого посторонним показывать, – осторожно сказал Горецкий. – Я просто поговорю со знающими людьми. Обрисую симптоматику. Попрошу совета. Мало ли с кем такое несчастье может приключиться. Все будет обезличенно, Олег Харитонович. Чистая теория. Никакой конкретики.