— Важно не то, что он преступник, — возразил Ножовски. — Важно то, что он ирландец. Ну да, конечно, ирландцы белее белых, но их проклятье — это религиозный фанатизм, а также отношения с англичанами. Кроме церкви и англичан, ирландцы ни к чему не в состоянии относиться всерьез.
Хольтц улыбнулся.
— Ирландцы, — заметил он, — тупы и упрямы. Они всегда были такими, потому что всю свою жизнь только и делали, что возились в земле, выращивали картофель. Они заменяют поэзию литературным анализом, и для меня это доказательство их предрасположенности к коррупции.
Ножовски засмеялся. Хольтц достал из маленького холодильника бутылку «Моэ э Шато Брю», стоящую сравнительно недорого (по стандартам Уильяма Хольтца), французское шампанское, которое он считал вполне соответствующим встрече такого рода.
— Предлагаю выпить за твой успех, — сказал юрист, наполняя бокалы. Он заметил гримасу Марека, но держал свой бокал поднятым, пока тот не взял свой. — Ну, ладно, выпей хотя бы за меня.
Ножовски сделал глоток.
— Неплохое вино, — заметил он. — Однако я что-то не вижу повода для праздника. Нам вот-вот дадут под зад.
— Я не хотел тебе об этом говорить, — мягко заметил Хольтц, — чтобы ты не строил иллюзий раньше времени, но сегодня утром, незадолго до твоего приезда, мне позвонил Моу Гребнитц. Кажется, ты его знаешь. Он скупает собственность в отдаленных районах Нью-Йорка. И наши домики на Холмах Джексона привлекли его внимание. Он предлагает за них девятнадцать миллионов. Он также согласен заплатить по счету, довольно большому, который лично я собираюсь предъявить за свои услуги. У тебя будет прибыль порядка трех миллионов.
Марек покачал головой, потягивая шампанское.
— Я рассчитывал на прибыль в двадцать миллионов долларов, и что, по-твоему, я должен радоваться трем?
— В некотором роде — да, — заметил Хольтц. — Ты вообще должен быть счастлив, что у тебя задница осталась цела. А три миллиона — не так уж и мало.
Марек зло ухмыльнулся.
— Ты говоришь так, будто у меня нет партнера.
— А разве не это ты сюда приехал обсудить?
Марек встал и начал взад-вперед ходить по комнате.
— Конечно, я не собираюсь делить доход с этим скотом, который обошелся мне в десять миллионов долларов, — твердо сказал Ножовски. — Если бы Бленкс не был таким кретином, мы бы довели наш план до конца. Но теперь ему придется заплатить за все. Надеюсь, корпорации это не повредит.
Хольтц покачал головой.
— Разумеется, нет. У Бленкса пятьдесят процентов акций корпорации, зарегистрированной на Багамах. Факт продажи этих акций Мареку Ножовски немедленно попадет в файл, как только Бленкс не сможет этого опротестовать, и никто никогда не задастся вопросом о правомерности сделки. Насколько я понимаю, единственная проблема состоит в том, кто всем этим займется.
— Проблемы нет, — ответил Ножовски. — Я уже все выяснил и продумал. В этом мое преимущество перед Мартином Бленксом. Он считает себя таким крутым, что я никогда не посмею выступить против него. Он и понятия не имеет о моих возможностях, удачах в прошлом и замыслах на будущее. Я отнесся к Бленксу, как к равному, а он отблагодарил меня, пустив по ветру мои деньги. И все от страха, что за ним охотится бывший полицейский. Когда я напомнил ему, мы — партнеры и должны принимать решения вместе, он просто рассмеялся. Он и его черножопый сообщник мне кругом все изгадили, и теперь я им отплачу!
— Насколько я понимаю, речь идет о Стенли Мудроу? Том частном детективе, который приходил ко мне в офис?
— Да, том самом.
— Да он просто идиот. — Хольтц вновь наполнил бокалы. — Старик, который хочет показаться крутым. Может быть, твой партнер нюхает свой собственный кокаин? Может быть, он уже так много перепробовал наркотиков, что стал параноиком?
Ножовски замахал рукой.
— Мне наплевать, почему он так поступает, но мне совсем не наплевать на свой реванш. Конечно, я не олимпийский стрелок, но уже десять лет стреляю по мишеням на различных соревнованиях. На расстоянии двухсот ярдов уж я не промахнусь.
В семь часов вечера Мудроу в машине Бетти подъехал к «Джексон Армз», чтобы поговорить с Пэтом Шиманом. После перестрелки прошло несколько дней, и перемены в доме были очень заметны. Прежде всего во входную дверь в подъезде вставлен новый замок. Из-за этого Мудроу, чтобы проникнуть внутрь, пришлось воспользоваться домофоном. Он не был уверен, что Шиман захочет с ним общаться, и позвонил Майку Бенбауму. Мудроу решил появиться возле двери Пэта внезапно.
Но Пэт Шиман безропотно впустил Стенли, и Мудроу сразу понял, что произошло. На диване Луи Персио уже не было, отсутствовали даже мелкие вещички, принадлежавшие ему. Не было коричневых аптекарских пузырьков, кислородной маски, зеленого кислородного баллона, газет и журналов, которые обычно лежали на кофейном столике, пластыря, ножниц и зажимов. Мудроу понадобилось несколько секунд, чтобы все это увидеть.