Однако не о прекрасной весенней погоде говорили старые друзья. Они были снова озабочены судьбой «Джексон Армз». Да, торговцы наркотиками съехали, но обещанный ремонт прекратился, не успев начаться, а официальный представитель управления (уже не Эл Розенкрантц) заявил: их компания не может представлять интересы домовладельца, потому что место юриста пока вакантно. Управление отозвало всех плотников и маляров, которые работали в «Джексон Армз», оно даже отказывалось принимать квартплату. «Джексон Армз» и его жильцы теперь не имеют к управлению никакого отношения, сказал представитель.
Стенли Мудроу и Бетти Халука знали о существовании этих проблем. Мудроу рассказал Бетти всю правду о конце Марека Ножовски. Он сознался, что поехал туда, дабы вершить свою справедливость.
— Если бы Мари смогла расколоть его, не применяя силы оружия, то я бы с удовольствием сдал его полиции. Длительный срок заключения Ножовски в Аттике меня бы устроил. Но, сказать по правде, я и не мечтал об этом. Мне было известно, что у Мари в сумочке пистолет. В тот вечер, когда она заснула, я это обнаружил.
— Почему же ты не забрал пистолет? — спросила Бетти. — Наверняка у нее нет на него разрешения.
— У меня даже мысли такой не было. Я думал совсем о другом: сможет ли она использовать оружие. Я даже составил план действий на случай, если Мари испугается или не сумеет выстрелить по другой какой-то причине. — Мудроу ждал, что Бетти рассердится, начнет с ним спорить… Но она молчала, опустив глаза. — Ножовски не должен был избежать наказания, понимаешь? Я не мог допустить этого! Ты помнишь Инэ Алмейду, как она лежала на тротуаре с простреленной головой?
— Я никогда этого не забуду.
— А теперь представь ее вместе с детьми и мужем до появления Марка Ножовски в их жизни. Вообрази, как она готовит ужин, пока дети смотрят телевизор, а муж потягивает пиво. — Мудроу снова умолк, но Бетти по-прежнему не произнесла ни слова. — Знаешь, однажды я заглянул в словарь и нашел слово «убийство». Прошло много времени, и я уже не помню, зачем это сделал, но там было написано — убийство есть незаконное деяние. Так коротко и просто, Бетти! Там ничего не сказано о добре и зле, о справедливости! Если верить словарю, то в Германии нацисты, которые убивали и которые издали закон, разрешающий это, — ни в чем не виноваты. Мне трудно жить, когда вокруг творится такое дерьмо! Почему я должен это терпеть? По правде говоря, убийство Ножовски было настоящим убийством. Но у меня свои собственные представления о наказании преступников.
— А для меня проблема в том, — наконец сказала Бетти, — что я только и представляла себе эту месть с тех пор, как все случилось. Такое ощущение, будто внутри меня сидит кто-то, кому хочется, чтобы ты проделал все это снова, даже медленнее, но я всю жизнь боролась с полицейскими, которые воображают себя судьями или присяжными в суде.
— Я больше не полицейский, а обычный гражданин, который наблюдал некое кровопролитие и не заявил об этом. Я — частное лицо, сделавшее свое дело и удалившееся. Как Робин Гуд. Только он был помоложе, правда?
Ни он, ни она не улыбнулись. Стенли и Бетти размышляли об обстоятельствах убийства Ножовски все то время, пока ехали на Холмы Джексона. Накануне Бенбаум позвонил Бетти и сказал, что он получил письмо от управления, в котором было сказано, что компания больше не принимает квартплату и не несет ответственности за поддержание порядка в доме. Бетти собиралась подать в суд петицию, чтобы заставить управление следить за недвижимостью, пока не найден домовладелец или его наследники.
— Я слышала, — сказала Бетти Полу Рилли, — что вы сейчас страдаете от сердечной недостаточности и проходите курс лечения.
— Да, — ответил Рилли, — мне очень тяжело ходить по лестнице. Лифт сломался два дня назад, а домоуправляющий говорит, что не может его починить. Я позвонил в управление, но какая-то дамочка не захотела со мной даже разговаривать. Мусорщикам вчера перестали платить, и теперь нам самим придется относить мусор вниз. Мне это не по силам.
— Вот так всегда: что-нибудь улучшается, а в чем-то другом становится хуже. — Майк Бенбаум оправился от побоев, репортеры больше не появлялись, но все жильцы думали об одном и том же — почему. Холмы Джексона перестали быть раем…
Внезапно Майк замолчал. У него отвисла нижняя челюсть. На какой-то миг Бетти подумала, что он готов упасть в обморок, но Майк остался сидеть на своем стуле, указывая длинным трясущимся пальцем на старика, который брел по асфальтированной дорожке. Старик опирался на трость, на нем были гаванская рубашка поверх легких хлопковых брюк и сандалии вместо ботинок. Он увидел Майка Бенбаума и зашагал быстрее, спотыкаясь и сильно шаркая ногами.