– Нет, все хорошо, – пролепетала она и, повернувшись, побежала к коттеджу.
Эван улыбался, глядя ей вслед.
Итак, она подсматривала, когда он купался.
И какой смелый и решительный был у нее взгляд. Такая девушка никогда не станет хихикать и краснеть. Она смотрела на него открыто, с интересом и даже с… восхищением. Может ли он себе представить такую женщину у себя в постели?.. Тут же за этой мыслью родилась другая. Она никогда не окажется в его постели. Больше в его жизни не будет женщины. Такой ошибки он не сделает.
Изобел убедила Кирана, что ее жених Робби Макдуглас не любит ее, а Эвану потом сказала, что его брат Киран ее не любит. Таким образом, Робби и Киран были готовы отдать свои жизни этой шлюхе. Киран не захотел более жить, а Робби устроил такую бойню, что едва не уничтожил оба клана Макаллистеров и Макдугласов.
Ни одна женщина не заслуживает доверия. А Нора… она все равно принадлежит другому. Ее выдадут за Райана. И что бы Эван ни чувствовал к ней, он будет уважать ее как жену другого человека, а собственные чувства к черту.
Нора все утро избегала встреч с Эваном. Это было нелегко, особенно когда они покинули коттедж пивовара и направились в замок Лахлана.
– Вы так странно молчаливы, леди, что я стал опасаться, здоровы ли вы? Вы уверены, что все в порядке?
– Уверена, – поспешила успокоить его Нора. Эван слишком часто задавал ей этот вопрос. Меньше всего хотела она ему сказать, что его бритое лицо произвело на нее неизгладимое впечатление. Зачем он прятал такое лицо под бородой? Непременно нужно издать закон, запрещающий красивым мужчинам зарастать щетиной.
А эти широкие плечи?.. Эти мускулы?.. Весь день Нора старалась не думать об Эване, не вспоминать его поцелуй…
Эван не пил эль утром и не взял его с собой в дорогу, несмотря на то что старик Энос предложил ему. И это была хорошая примета.
Утро шло спокойно, пока они не встретили торговца, который ехал им навстречу. Его повозка была полна разных вещей, коробок и бочонков. Небольшая мускулистая лошадь тащила нагруженную повозку, а торговец шел рядом, держа в руках поводья. Это был низенький и толстый человек с добрыми глазами. Увидев Эвана и Нору, он снял шляпу и улыбнулся.
Сердце Норы екнуло, когда она увидела содержимое повозки.
– Может, остановимся? – попросила она Эвана.
– Зачем?
– Хочу посмотреть. Пожалуйста?
Эван неохотно остановил торговца и помог Норе сойти с лошади. Он думал, что она интересуется дорогими мехами, однако Нора взялась рассматривать лютни. Она достала одну из четырех и провела пальцами по струнам так осторожно и легко, словно это была великая драгоценность.
– Какая прелесть, – вздохнула она.
– Леди любит играть на лютне? – спроси торговец.
– Да.
Эван насмешливо воспринял восторг Норы.
– Это всего только лютни, и не очень хорошие, Нора, – заметил он.
– Вы разве понимаете в инструментах? – не выдержала она, и лицо ее изменилось, когда она снова посмотрела на дешевые ивовые лютни. – Они чудесны.
Эван покачал головой. Что он мог на это сказать? Торговец достал одну из лютен и протянул Норе:
– Хотите посмотреть эту?
– Да, хочу. Спасибо. – Нора светилась от счастья.
– Вы хорошо играете? – спросил торговец.
– Не очень. Отец всегда говорил, что, когда я играю на лютне, ему кажется, что где-то душат кошку. Однажды, когда я уснула, отец выкрал мою лютню и бросил в огонь. – Нора взяла лютню и попыталась ее настроить.
Но звук все равно был крайне неприятным.
– Дайте-ка мне, – не выдержал Эван и забрал у Норы инструмент.
Она попыталась вернуть ее, но замерла, заметив, что Эван хочет настроить инструмент.
– Вы играете на лютне? – наконец спросила она. Он ответил ей звуками гимна.
Нора была поражена. Кто бы мог подумать, что этот Эван ко всему еще и талантлив в музыке? Наконец он вернул ей лютню.
– Сколько она стоит? – вдруг спросил он торговца.
– Пять фунтов, лорд, – ответил тот.
Эван, даже не удивившись цене, вынул из кармана деньги и отдал их коробейнику.
– А струны у вас есть?
– Да, милорд.
– Два комплекта струн.
У Норы замерло сердце от подобной щедрости. Почему он решил сделать ей такой подарок? Он совсем не знает ее, и к тому же она так грубо вторглась в его жизнь. Он должен ненавидеть ее.
Она никогда не слышала такой прекрасной игры на лютне. Эти огромные сильные руки так легко касались струн! Нора вспомнила, как горевала, когда отец так грубо уничтожил ее лютню.
Наконец торговец распрощался с ними, и Нора повернулась к Эвану. Она готова была расплакаться от счастья.
– Зачем вы купили ее?
Эван не ответил. Он и сам не знал, зачем он это сделал. Просто у нее было такое лицо, когда она увидела лютню…
Не ответив, Эван повернулся и пошел к своему коню.
– Подождите!
Он повернулся.
– Может, ненадолго остановимся, и вы покажете мне, как на ней играть?
– Нора, мы еще должны…
Он увидел, как изменилось ее лицо. Его сердце замерло.
– Ну хорошо, – согласился он. Маленькая остановка ничто в сравнении со временем, что они уже потеряли. К тому же ему стало нравиться это путешествие. Нора была прелестной девушкой и отвлекала его от грустных мыслей.
Одарив Эвана улыбкой, Нора села на первое попавшееся поваленное дерево и принялась бренчать. Эван повел лошадей на поляну, чтобы те пока пощипали травку.
Вернувшись, он увидел, что Нора сидит с лютней в руках, неуклюже согнув руки. Эван наклонился и поправил лютню в ее руках. Близость девушки, запах ее волос дурманили его.
Нора тоже не могла остаться равнодушной к прикосновению его рук, она также чувствовала легкое дыхание Эвана на своей щеке. Он наиграл знакомую мелодию.
– Вы знаете слова этой песни? – спросила Нора.
– Знаю.
– Поможете мне выучить их?
– Нет, Нора. Вам лучше не слышать, как я пою. Уверяю вас. Мне говорили, что любая лягушка квакает лучше меня.
– Неправда. Я хочу услышать, как вы поете.
Эван поморщился, вспоминая насмешки братьев. Но просьбам Норы пришлось уступить.
– Хорошо, только поклянитесь, что не будете смеяться.
Нора, повернувшись, посмотрела на него. Неужели Эван боится насмешек? Да и кто посмеет над ним смеяться?
Лучше посмеяться над дьяволом, чем над Эваном Макаллистером.
– Обещаю не смеяться.
Эван запел, и тут же Нора убедилась, что он отнюдь не врал. Это было ужасно. Но она не засмеялась. Она лишь улыбнулась и дослушала песню до конца, стараясь запомнить ее слова. Наконец она сама запела.
– У вас хороший голос, леди, – похвалил ее Эван.
– Спасибо, – поблагодарила его Нора, давно не получавшая искренних комплиментов.
Эван слушал ее пение, которое успокаивало его, и даже не замечал, что поглаживает волосы Норы. Она не протестовала.
– Кто вы, Нора? – тихо спросил он.
– Не могу вам сказать, Эван. Вы тотчас же отвезете меня к отцу, если я скажу.
Какое-то время он продолжал гладить ее волосы, а затем коснулся пальцами нежной кожи. Он так долго не касался женщин. Он хотел сказать ей об этом, но понимал, что не должен этого делать: Нора – леди благородной крови. Она еще не знакома с ласками мужчины, ей пока неизвестно, как быстро от прикосновения друг к другу мужчина и женщина загораются желанием.
Изобел первая научила его этому, она убедила его в том, что он – как все, а не какой-то всеми забытый Макаллистер.
Его братья: Брейден был самым красивым, Лахлан самым умным, а Киран самым обаятельным, а он… Он был самым тихим.
Отец, глядя на него, качал головой и недовольно ворчал: