"И что теперь хотят боги от меня?" -- напряженно спросил Стар.
"Да пустяки! Чтобы ты Драконье Солнце обезвредил и все-таки богом стал. Ну, то есть со мной вместе. Может, они нас даже в вотчину обратно пустят -- не зря же они ее не разобрали... Хотя, думаю, сначала попытаются убить. Но уже после того, как мы свою божественность докажем -- до этого и пальцем не коснутся, им мученик нужен".
"О чем ты говоришь? -- не понял Стар. -- Какой мученик?"
"А, не бери в голову. В вашей земле такого еще не случалось, а они такое видели... ну и мы с Виском тоже, от того и сбежали. Только они хотят все контролировать; хрена с два выйдет, скажу тебе".
"Что тебе нужно? -- повторил Стар. -- Ты хочешь, чтобы я помог тебе вернуться?"
"Не-ет, -- протянул Кевгезстармель, -- я хочу, чтобы ты помог мне тихо пересидеть. Наоборот, я тебе, тезка, говорю: даже если тебя на куски резать будут, я не покажусь. Мне что? Ты помрешь, я в еще кого вселюсь, как эта твоя саламандра -- кстати, хороший выбор, я уже говорил?"
"Что, надоело быть богом?" -- усмехнулся Стар.
"Надоело, -- Кевгезстармель согласился неожиданно серьезно, глаза полыхнули пламенем. -- Ох как надоело за пять тысяч лет, Астериск Ди Арси! Но не только это. Я так тебе скажу: из-за этого твоего друга скоро очень неприятно станет на этом Континенте быть богом. Они не понимают, придурки; думают, можно удержать. Я так не думаю, я пострашнее видел, чем этот их... назаретянин. Когда люди хотят сотворить себе бога из человека -- они его сотворят. Спроси Вискондила, если что. Хотя вряд ли ты его найдешь; думаю, этот индюк сейчас в самую глубокую щель забьется, чтоб лишь бы не увидели..."
Он вдруг встал с кресла (вроде бы туда не садился!), пересек комнату -- Стар обнаружил, что каким-то образом стоит у камина, хотя и не отходил от порога. Потом положил руки на плечи Стара. Они были одного роста, глаза на одном уровне -- странное очень чувство, вроде как и в зеркало смотришь, а вроде как и нет.
"Везучий ты, парень, -- сказал Вискондил с непонятной грустью. -- Все тебе помогают, сволочь ты эдакий. Даже этот твой... которого ты другом зовешь... и тот тебя не оставит. Вот мне бы так".
Потом он толкнул Стара в камин, и алые языки пламени столкнулись над ним, закрывая отвернувшегося уже бога.
А дальше были удивительно мирные сны: про голубые озера, над которыми склонялись ивы. Стар гулял берегами этих озер, видел прекрасных танцующих девушек в зеленых венках. Потом на берегу появился белый единорог; Стар хотел крикнуть им, предупредить -- добежать он не успевал -- но девушки только смеялись и гладили животное по спине, а то стояло смирно и ничуть не вредило им. Потом девушки и единорог затеяли хоровод на лужайке, откуда-то набежали овечки, появился Лорк, читающий лекцию про сельское хозяйство, мама, ткущая шерсть...
Стар проснулся рано -- еще до того, как лагерь начал сворачиваться. Выспался он отлично и едва мог вспомнить свой разговор с богом. Помучившись немного, он составил то, что смог припомнить, в некую систему. Что-то там было насчет того, что он хорошо выбирает женщин, и что бояться Кевгезстармеля ему не надо, и что боги сказали правду по поводу того, как тот был убит и почему... Ладно. Что это было? Правда ли он с богом говорил, или просто... расстройство ума от треволнений?
Или он видел то, во что хочет верить: соблазнительно было бы думать, что Кевгезстармель больше не потревожит его.
Ладно. Слова бога никак не противоречили его собственному мнению; разве только эта мысль про то, что из Кевгезстармеля с самого начала хотели сделать бога какого-то нового вида -- чушь какая-то. Но в таких играх все равно нельзя полностью доверять никаким сведениям, уж это он от Хендриксона усвоил твердо.
И первоочередных действий слова Кевгезстармеля не отменяют.
-- Столько богов на мою бедную макушку... -- пробормотал Стар. -- Они скоро друг другу пятки отдавят.
И пошел по обычным утренним делам, вполне человеческим.
***
Еще до обеда они отправились в путь. Доспехи Рысьего воинства -- нагрудные панцири, фрагменты перчаток, шлемы с украшениями, на которых истлела конская щетина --двигались в обозе, в специальном возке. Воины Старова отряда в шутку рядились, кому какие надевать в случае чего. "Эй, командир, а вы-то возьмете себе вон тот панцирь, с позолотой?" "Чур за мной, если что, тот топор..." "А я эти аримановы причиндалы и в руки-то брать буду только в перчатках! Кто его знает, чего они..."
-- Тише вы, -- осадил их Стар. -- Понадобится -- так большей чести не будет, чем одеть эти доспехи. С такими ребятами, как вы, и с такими цацками, как эти железки, мы мигом очистим Княжества от всякого отродья древних!
Стар сам не вполне верил в то, что говорил. Скажем так, верил наполовину -- и ему было неловко, что он называет родичей Агни "отродьем". Ну а как еще, с другой стороны?
Ему верили.
Они очень быстро миновали Радаган -- куда быстрее, кажется, чем шли до лагеря -- и распрощались с людьми Герберта.
-- Нам нужно заглянуть по дороге еще в одно место, -- сказал Гаев. -- А вас, ваша светлость, ждут дома.
Герберт только пожал плечами. Разумеется, словам астролога он не доверял ни на грош -- тем более, что Гаев так и не рассказал ему, что произошло в деревне гулей. Но кроме того наследник герцога понимал, что есть вещи, которые даже союзникам не сообщают. Он распрощался с положенной улыбкой и даже пригласил и Ди Арси, и Гаева побывать в его вотчине, случится им оказаться поблизости.
-- Может быть, и окажемся, -- кивнул Райн. -- Кто знает превратности судьбы?
-- Вы, магистр, -- поклонился Герберт.
И все вежливо засмеялись тоном умных людей, при которых пошутили. Стару показалось или нет, что смех Райна был немного натянутым, без его обычной естественности? Впрочем, последнее время ему часто казалось, что астрологу не по себе.
Когда разъезжались, Стар смотрел вслед этому молодому человеку и думал: а его Райн для чего притащил с собой? Для того, чтобы тот провел их через свои владения? Разве нельзя было взять провожатого попроще?
Впрочем, Стар догадывался: Райн делает то же самое, что в Мигароте, что в Ингерманштадте, что, в известном смысле, в Медина-дель-Соль. Дает себя рассмотреть. Производит впечатление. И очень тщательно выбирает людей, на которых оное впечатление нужно произвести.
Может быть, он и прав. Хендриксон тоже считал, что главное -- в людях. Но Стар бы на их месте меньше всего был бы расположен становиться странствующим жонглером... своего рода. "Глядите, как я умею играть на лютне, стоя вверх головой! А еще я могу завоевать полконтинента с одной небольшой армией, только сегодня и только для вас, всемирно известный завоеватель и его труппа дрессированных гулей!"
Когда они расстались с Гербертом, лес снова ушел под копыта с сумасшедшей скоростью. Снова всем было приказано двигаться след-в-след и ни в коем случае не отставать. Отряд перестроили так, чтобы обоз оказался сразу за астрологом и Старом, которые ехали впереди. Воины, составлявшие эскорт Вии и Фильхе в Ингерманштадте, удивлялись: ведь это означало, что придется двигаться как полудохлые ослы. Те же, кто пришел с Райном и Старом из Княжеств, повиновались молча.
И снова пришло это чувство: вроде и лес вокруг тот же самый, но как-то подозрительно быстро меняется: только что был ельник без конца и края, и вот уже -- сосновый бор, а там и до березового леса с разнотравьем, не до конца еще пожухшим, рукой подать. Небо очень быстро просветлело: тучи, окутывавшие их столько дней, разошлись, и воцарился вокруг уже знакомый Стару по первому переезду ясный, хрустальный свет. Лес вокруг преисполнился тишины и значимости. Снова Райн вел их одному ему ведомыми тропами.