Солидный врач-консультант в белоснежном халате и с неприступно-чопорным видом ничего общего не имел с этим воплощением мужества и первобытной силы. Под загорелой кожей перекатывались мускулы. Подтянутый, поджарый, словно гончая, Джеф Мейсон мог бы сойти за профессионального спортсмена. Хорош собой! С таким бы…
Сердито засвистел чайник, подвешенный на крючке, и чары развеялись.
— Я как раз заваривал чай, — ворчливо заговорил Джеф. — Глядь — а через сад крадется крайне подозрительная личность. Ну и какого черта вы там делали? Ай! — Хозяин схватил чайник за ручку и тут же отдернул ладонь и подул на нее. — Вы вправду не имеете отношения к банде хулиганов? Почему же тогда выходите из дому во всеоружии, да еще в такую погоду? Или агент по продаже недвижимости не все рассказал мне об этом идиллическом сельском оазисе? Может быть, город патрулируют вооруженные банды? Не успел я переехать, как меня уже сбили с ног и едва не укокошили.
— Едва не укокошили? — с издевкой повторила Мэри. — Подумаешь, пустяковая царапина, — отмахнулась она, подмечая свежую ссадину на щеке Мейсона.
Тот не сдержал смеха.
— Вы неподражаемы! Так что вы тащили на плече, если не снаряжение профессионального взломщика?
— Плакат, — сказала она холодно, давая понять, что только полный невежда не знает, что это такое.
— Ну, разумеется: вы из тех людей, которых хлебом не корми, дай шумно изъявить свой протест!
Мэри воинственно вздернула подбородок, изготовившись к бою.
— Все в полном соответствии с "народной медициной", — недобро усмехнулся Джеф. — Протестующие дружно принимают позу лотоса и медитируют. Вы, надо думать, вообще не признаете технический прогресс?
— Да вы сам ограниченный, самодовольный консерватор! А я считаю, что за общественные интересы надо бороться, и ничего позорного в этом нет. Впрочем, хирург, который все вопросы решает с помощью ножа, вряд ли меня поймет.
— Если бы вам раздробило ногу, что бы вы предпочли: мой нож или свои примочки? Я всегда подозревал, что у бунтовщиков-профессионалов не все ладно с личной жизнью.
— Это потому, что мы не желаем уступить власть над миром бездушным бюрократам. Потому, что мы заботимся о будущем. А вы — узколобый, законченный эгоист — рассуждаете, как… — Страстная речь оборвалась на полуслове — Мэри оглушительно чихнула.
— Ради Бога, хватит проповедей. Вы простудитесь. А ну, снимайте с себя мокрую одежду!
— Вот еще! — возразила девушка, стиснув зубы.
— Да с вами просто сладу нет! Зарубите себе на носу: если вы добровольно не разденетесь, я вам помогу.
Мэри задохнулась от изумления — угроза застала ее врасплох. Воображение тотчас же нарисовало живую картину: длинные, чуткие пальцы доброго, заботливого доктора, расстегнув мокрую рубашку, неспешно скользят по ее телу, горячая ладонь ложится на напрягшуюся грудь…
— Ну, разве что в интересах моего здоровья! — насмешливо отозвалась она.
Под пристальным взглядом Мейсона у нее замерло сердце. Неужели он прочел ее грешные мысли? Какое унижение! Она всегда гордилась своей способностью противостоять любому искушению. А теперь приходится признать, что прежде ей просто не доводилось бороться с соблазном, да еще таким неодолимым.
— Да уж, наверное, не ради любопытства! Тот фривольный лоскуток, что заменял вам платье на памятной вечеринке, скрывал крайне мало. Мне лично покров, скрывающий тайну, импонирует куда больше.
— Насколько я помню, мой фривольный наряд не особо умерил ваш пыл.
Щеки Мейсона вспыхнули: упрек попал в цель.
— На сей раз я найду в себе силы обуздать естественные инстинкты, если вас тревожит именно это. — Тон Джефа свидетельствовал, что ставить под сомнение его выдержку не стоит. — Вот, держите! — Он небрежно бросил гостье увесистую сумку с одеждой. — Отыщите себе что-нибудь подходящее — на то время, пока просохнут ваши вещи. Если в вас заговорила скромность, я отвернусь.
Вот нахал! Почему это мысль о том, что скромность мне не чужда, кажется ему нелепой? — вознегодовала в душе Мэри.
— С вашего позволения я переоденусь в ванной, — с достоинством обратилась она к хозяину. Тот широко ухмыльнулся, давая понять, что в ее положении подобные церемонии неуместны.
Мэри порылась в сумке, не обращая внимания на белье, и отобрала большую бледно-голубую хлопчатобумажную рубашку, вполне способную заменить платье. Тряхнув головой, она вышла в холл и поднялась на второй этаж.
Стянув с себя мокрую одежду, попыталась отстирать на ней грязные пятна, но вода в кране была слишком холодной и со ржавчиной. Пригладив волосы ладошкой, она облачилась в рубаху, доходившую ей до колен, и босиком сбежала вниз: легкий топоток ножек о деревянные ступени отозвался гулким эхом.