- Просто дай мне время, - сказал доктор Боб. - И сообщи по радио, вызови. Расскажи им, что мы делаем.
Он нырнул под направляющие канаты и направился в темноту.
- Будь осторожен! - крикнул Борден.
Доктор Боб так и собирался поступить.
Используя фонарь на шлеме, он пошел по кровавому следу, его желудок болезненно скрутило, когда он увидел все больше и больше... иногда всего несколько капель или пятен, а иногда – огромные замерзшие лужи. Крови было много, и на ветру, на морозе, как он прекрасно знал, массовую потерю крови она не переживет.
Но как это произошло?
Она вскрыла себе вены?
Другой возможности, казалось, не было. Здесь не было ничего, что могло бы причинить ей вред, даже зазубренного куска льда. Все было ровно и гладко.
Он решил, что падающий снег был старым снегом, вероятно, подхваченным ветром где-то в горах и перенесенным через плато. Судя по тому, как он шел, кровавый след исчезнет через тридцать минут, а возможно, и раньше.
Время имело решающее значение.
Он остановился.
"Что это за хрень?"
Что-то примерно в десяти футах, наполовину занесенное снегом. Он направился туда. Смахнул снег, и то, что увидел, было похоже на алюминиевую оболочку... или гроб. Около восьми футов в длину и с крышкой. Он обхватил край и открыл крышку. Там ничего не было. Просто какая-то замороженная слизь или грязь. Ничего больше.
Он не мог понять этого.
Был ли это заброшенный контейнер, оставшийся с того момента, как команда строила Полярис? Может быть. Но эти парни были очень придирчивы в вопросе мусора или отходов. Правила USAP были очень строгими.
Но чем еще это могло быть?
Конечно, не гроб. Не здесь.
"К черту это. Ты здесь не для того, чтобы играть в детектива".
Он ускорился, чувствуя натяжение веревки вокруг своей талии, когда нырнул вперед в порыв ветра. Он пришел на поле крови. Она была повсюду. Ледяные лужи. Ручейки и петли крови, и...
"О Господи".
Андреа.
Ее зарезали, выпотрошили, разорвали от промежности до груди, ее внутренности прилипли ко льду, как замороженные змеи. Одна рука была оторвана, другая сломана и подвернута под нее. Левая нога ниже колена отсутствовала. Только торчал кусок кости.
Доктор Боб споткнулся об окровавленный кроличий ботинок.
Нога все еще была в нем.
Подавив тошноту, он придвинулся ближе, направив фонарик ей в лицо. За меховой окантовкой парки казалось, будто его раскололи топором.
Достаточно.
Он направился обратно, исполненный беспричинного ужаса перед тем, что могло случиться с ней и ждет ли его подобная участь.
Пока он следовал за веревкой, его мозг пытался найти какое-то объяснение, но его не было. На полярном плато не было хищных животных. Господи, да там никаких животных не было. И по его мнению это оставляло только одну возможность: она была убита.
Но кем?
И почему?
Ветер со снегом превратился в почти твердую массу, кружившуюся вокруг него. Луч фонаря не преодолевал и шести или семи футов, прежде чем отразится от сплошной стены летящего снега. Он продолжал видеть тени, движущиеся на границе света.
Воображение.
Это должно было быть воображение.
Тем не менее, у него было ощущение мурашек по коже. Холод. Вероятно, у него было переохлаждение. Он все время думал о ледорубе на поясе. Но ему приходилось держаться за веревку обеими руками.
Он остановился как вкопанный.
"Что это было?"
Ветер. На плато он мог издавать странные звуки, скулить и визжать. И мог звучать очень похоже на крики или шепот, особенно в разгар шторма.
Но то, что он слышал, было похоже на смех.
Холодный, истеричный женский смех.
Он светил фонарем туда и сюда, сердце болезненно сжималось в груди. Фигура. Тень. Двигалась вне поля его зрения, кружа, приближаясь.
"Кто там?" - крикнул он. "Кто, черт возьми, там?"
Из грозы донесся взрыв ледяного, почти неземного смеха.
Он побежал... или попытался... спотыкаясь в своих кроличьих ботинках, следуя за веревкой с фонарем, время от времени чувствуя, как Борден выбирает слабину.
Боже, он не далеко, он не может быть очень далеко.
Что-то ударило его и швырнуло лицом на лед.
В дуговом свете своего шлема он прекрасно видел то, что вышло из шторма и обрушилось на него.
Он успел вскрикнуть только один раз.
20
СТАНЦИЯ ПОЛАР КЛАЙМ
С-КОРИДОР.
Кэсси Мэлоун лежала на кровати, чувствуя глубокую тупую пульсацию в голове. Каждый раз, когда она пыталась сесть, удары становились настолько сильными, что она чуть не теряла сознание. Слишком много выпивки на вечеринке. Был только алкоголь. Она не напивалась уже несколько месяцев, и это очень сильно ударило по ней.
"Ты спала всего два часа... как у тебя уже могло быть похмелье?"
Нет, это не имело смысла. Возможно, на следующий день, но не через пару часов. Она лежала, массируя виски, что-то вспоминая, пытаясь что-то вспомнить.
"Сон".
"О Боже, этот ужасный сон".
Он возвращался частями и кусками, фрагментами, которые снова сшивались в мешанину ткани фантазма: черные, зазубренные горные вершины, достигающие головокружительных, воздушных высот... растут, поднимаются... острые конусы, сгруппированные в странные, неестественные структуры, похожими на моллюсков, цепляющихся за мачты затонувших кораблей, продолговатые кубы и сотовые пилоны, пирамидальные башни и сложенные друг на друга диски. Все это было скучено и чрезмерно, перекрываясь, геометрически сложные города-кошмары, увенчанные остроконечными шпилями, царапавшими холодные звезды над головой.
Во сне Кэсси взлетела до самых высоких вершин этого дьявольского мегаполиса и посмотрела вниз на долины, равнины и узкие разломы проклятых черных скал, когда первые касания оледенения достигли их, и тогда она поняла, что она не одна.
Существа двигались вокруг нее, шурша и охватывая, касаясь ее, подталкивая, дергая за волосы и нежно касаясь спины. Ночные фигуры с огромными развернутыми веером вампирическими крыльями заполняют пустые пространства мертвого города плотным и удушающим черным облаком жужжащей жизни.
Кэсси не могла уйти от них.
Как и игнорировать вторжение их голосов.
(кэсси)
(кэссиииииии)
которые гудели и отдавались эхом
(дай)
(дай нам то, что мы)
(дали тебе)
и были сюрреалистичны, наполняя ее голову безумными образами, пока она не загрохотала ужасным шепотом боли, которая переросла в агонию, пока она не подумала, что череп разлетится блестящими отполированными добела фрагментами костей.
А потом она проснулась с пульсирующей головной болью.
Она глотала мотрин, аспирин... ничего не помогало. И где-то в темной глубине своего разума она знала, что нужно попасть в медицинский кабинет, но даже поднявшись на несколько дюймов, ее голова начинала стучать, как большой старый басовый барабан.
Раскаленная добела волна режущей боли пронзила мозг, и она вскрикнула, упав с кровати на холодный пол. "О, Боже мой, прекрати это, мама, прекрати это, о, пожалуйста, мама, это так больно, это действительно так больно, я не могу это вынести, прекрати это, мама, мама, мама..."
Все вокруг нее двигалось, гудело, теряло твердость. Стены намокли, дверь стекала, как вода. Ничто не держало форму, все текло и таяло.
Угол.
Она поползла к углу, потому что именно здесь углы сходились и можно было обрести избавление. Слушай ветер, слушай голоса ветра. Обливаясь потом, дрожа и рыдая, Кэсси нашла угол, протянула руку через стену и попала в засасывающую вихревую черноту, которая затянула ее внутрь.