Захваченный врасплох этим неожиданным нападением, Мерривейл только невнятно выругался, потом сказал:
- Послушайте, вы! Если вы...
- Так как, возложат на вас всю вину?
- Конечно же, нет!
- Дерьмо собачье! - Гаммел покачал головой. - Вы что, считаете, что у нас нет своих подозрений о том, почему ваш шеф отправился по короткой дороге в ад?
- По короткой дороге в...
- Выпрыгнул из окна! А вас выбрали в качестве козла отпущения?
- Меня послали сюда, дав понять, что с вашей стороны я найду полное взаимопонимание, пока не прибудут новые команды, - произнес Мерривейл, слегка задыхаясь. - Пока что я такого взаимопонимания не нахожу ни на йоту.
Еще не успокоившись, Гаммел сказал:
- Ответьте мне - просто "да" или "нет", - у вас есть новая информация, кардинально меняющая начальную оценку?
- Конечно, нет!
- Нет ничего нового?
- Что еще за перекрестный допрос? - запротестовал Мерривейл. - Вам известно столько же обо всем этом деле, как и мне. Даже больше! Вы ведь были здесь!
- Я надеюсь, что вы говорите правду, - сказал Гаммел. - В противном случае я лично прослежу, чтобы вы получили по заслугам. - Он повернулся, включил двигатель и снова вернулся на дорогу. Включив фары, он вспугнул большую черно-белую корову, которая брела по краю дороги. Она галопом мчалась впереди них несколько сот футов, прежде чем нырнула в траву в сторону от дороги.
Весьма подавленный и испуганный грозившей ему участью, если ФБР совсем откажет ему в помощи, Мерривейл произнес:
- Прошу меня извинить, если я чем-то обидел вас. Как вы сами могли заметить, меня немного трясет. Сначала смерть Шефа, а потом приказ взять руководство в свои руки. Не спал по-настоящему с тех пор, как это все началось.
- Вы обедали?
- В самолете, после вылета из Чикаго.
- Мы можем перекусить в нашем штабе в мотеле. - Гаммел протянул руку к микрофону за приборным щитком. - Я попрошу приготовить кофе и сандвичи. Что бы вы...
- Не стоит беспокоиться, - остановил его Мерривейл, чувствуя себя несколько лучше. Гаммел, очевидно, хотел вернуться к дружеским отношениям. В этом был резон. Мерривейл прокашлялся.
- Какой план действий вы разработали?
- Минимум активности ночью. Ждем наступления утра и оценим обстановку при постоянном радиоконтакте с базой. Это обязательное условие, пока мы не узнаем, что же, черт побери, там произошло. Мы еще не можем доверять местным властям. Мне даже было дано указание сдержанно держаться с ОДП. Наша главная задача - очистить эту взбаламученную воду.
"Взбаламученную, разумеется, нашими людьми, - подумал Мерривейл. - ФБР - все еще скопище чертовых снобов".
- На ночь больше ничего не намечено?
- Мне не кажется разумным подвергаться большему риску, чем это абсолютно необходимо. Тем более что к утру мы нарастим еще мускулов.
Мерривейл просиял:
- Подкрепление?
- Два корпуса морских пехотинцев прибудут сюда из Сан-Франциско.
- Это вы их вызвали?
- Мы все еще прикрываем вас, - ответил Гаммел. Повернувшись, он улыбнулся. - Они предназначены для наблюдения или транспортировки. Мы и так слишком много по доброй воле рассказали им, чтобы получить эти корпуса, ограничиваясь только объяснениями.
- Очень хорошо, - согласился Мерривейл. - В Портленде мне сказали, что у вас нет телефонной связи с фермой. Сейчас положение то же самое?
- Линия оборвана, - ответил Гаммел. - Вероятно, перерезали ваши же люди при атаке. Утром мы направим туда ремонтную бригаду. Наших людей, конечно.
- Понимаю. Я согласен с вашими решениями, которые мы, естественно, еще раз обсудим, когда прибудем в ваш штаб. Может быть, там есть более свежая информация.
- Мне бы сообщили об этом, - заметил Гаммел. Потом включил радио, подумав: "Они послали чванливое ничтожество! Несомненно, козел отпущения, и этот бедняга даже не понимает этого".
Из "Руководства по Улью":
"Как биологический механизм, система воспроизводства
человека не является чересчур эффективной. Сравнения с
насекомыми люди просто не выдерживают. Жизнь насекомых и
всех остальных низших форм посвящена задаче выживания
вида, что и проявляется в системе воспроизводства и
спаривании. "Мужчины" и "женщины" всех отличных от
человека форм жизни привлекаются друг к другу в простом и
единственном интересе бридинга. Для диких же форм
человечества, однако, если нет соответствующей обстановки,
верно подобранных духов, приятной музыки и если по меньшей
мере один из партнеров не чувствует себя любимым, акт
воспроизводства может так никогда и не произойти. Мы,
рожденные в Улье, и посвященные, таким образом,
освобождаем наших работников от всякой идеи романтической
любви. Акт воспроизводства должен происходить так же
просто, естественно и беззаботно, как прием пищи. Никакой
красоты, романтики, любви не должно быть в системе
воспроизводства Улья - только требования выживания".
Хелльстрому, осматривавшему с командного поста укрытую пологом ночи местность вокруг фермы, она казалась уснувшей. Темнота размыла знакомый ландшафт, и лишь на горизонте виднелись далекие сверкающие огни Фостервилля. Никогда прежде Улей не казался ему таким притихшим и замершим в напряженном ожидании. Хотя предания и говорили о давних противостояниях, когда всему Движению Колоний (как его назвали впоследствии) угрожало уничтожение, никогда еще Улей не оказывался в таком серьезном кризисе. Все события происходили в такой последовательности, что теперь Хелльстром, оглядываясь назад, испытывал чувство неотвратимости случившегося. Жизни почти пятидесяти тысяч работников Улья теперь зависели от решений, которые примут Хелльстром и его помощники в течение ближайших нескольких часов.
Хелльстром бросил взгляд через плечо на ослепительно свечение катодов, потом на экраны, которые вскоре покажут Чужаков - утром они ринутся сюда. Сейчас он видел три машины без номеров, припаркованных не далее чем в двух милях. Четвертая - опознанная как машина дорожного патруля, - сперва пробыв некоторое время неподалеку от них, теперь двигалась на юг долины. Единственной открытой была старая дорога на Тимблский рудник, но она нигде не подходила ближе чем на десять миль к южной границе долины, и неизвестно было, направили ли Чужаки и туда свои силы. Хелльстром подозревал, что в той машине был передний привод, но характер местности таков, что машина ОДП даже в лучшем случае не могла подъехать ближе, чем на три мили к Улью.