Солнце ещё висело на юге, когда Лейфа хёвдинга позвали к воеводе Каю. Одного. Сэхунн же сидел на бревне в малом дворе, смотрел на спокойную величавую реку. Мало пользы было убеждать себя, что всё ему только приснилось. Он до сих пор чуял на кончике языка вкус чужих губ. Воевода Кай пах лесом, таким же был и на вкус — пряно-терпким.
Думы Сэхунна метались бесцельно, покуда он не решил твёрдо, что раз воевода Кай таки волком оборачивается, то уже и не человек. А раз не человек, то людские законы ему что пыль под ногами, ну или под лапами, что там у него… Даже если Кай — ульфхеднар, то ткань бытия рядом с ним разрывалась, а в прореху с того света что угодно вылезать могло. А раз оно с того света, то и вело себя так, как принято там, а не тут.
Сэхунна волшбе не обучали, потому и не знал он, как надобно с тварями пришлыми управляться. Но, вроде бы, воевода Кай не желал ничего дурного ему причинить. А то, что глаз на Сэхунна положил, легко объяснялось милостью к Сэхунну Эгира, Морского Владыки. Вот плеснул Эгир при рождении Сэхунну в лицо морской водой, подарил благословение, так за благословение и расплачиваться когда-то нужно. Если дар взял — отдари взамен, а руки, видать, было мало.
Утешив себя такими думами, Сэхунн с тоской поглядел на правую руку. Рука ныла и висела плетью. Чуть шевельнёшь — боль вцепится в кости пуще прежнего. На глазах слёзы закипали от бессилия и невозможности что-то поменять.
Отец вернулся, когда солнце заметно к западу сдвинулось. Ухватившись руками за воинский пояс, постоял, покачался и строго кивнул самому себе. Взглядом в Сэхунна упёрся.
— Этот хёвдинг хочет «Ворона» для дальнего похода. Каждый, кто желает пойти с ним, получит такую возможность, если сдюжит. А ещё ему нужен рулевой. Сэхунн.
— А больше он ничего не хочет? Солнце вон с неба, а? — хмуро спросил Бранд.
— Он не так просто хочет. По доброй воле. И не всякого он возьмёт. Всех испытает прежде. Но сказал, что те, кто пойдут с ним в поход, вряд ли уж вернутся. Могут и погибнуть, а могут и в чужих землях остаться. Прочее решать Рагнхильд дроттнинг, когда она прибудет в Цвик.
— А куда он хочет в поход? В Эрин, что ли?
— Что он там не видел? В Море Мрака он хочет. Говорит, там есть земля, куда ему надо попасть. И говорит, что Сэхунн знает дорогу.
Сэхунн только рот раскрыл. Ночью Кай ему говорил про карту, а отцу вот сказал, что Сэхунн аж дорогу знает. Даром что воевода, а брехло брехлом да складно же брешет, глазом не моргнув.
— Никак к краю земли собрался? Или в страну великанов тварей морских воевать? — опешили хирдманы.
— Про то не знаю. Что сказано было, то и говорю. Добычу, что взята будет в походе, он отдаст всю хирду. Себе не возьмёт ничего. И ничего не будет, если Сэхунн не согласится. «Ворон» и Сэхунн — два непременных условия.
Теперь все уставились на Сэхунна с его покалеченной рукой. По одним взглядам Сэхунн чуял здравые сомнения. Дескать, куда уж однорукому такой поход выдержать. Но вот слова про добычу без доли хёвдинга лихо зажгли взоры хирдманов алчностью — за добычей и ходили в походы.
— Ещё он сказал, что Сэхунн жалеть не будет, если согласится, но поведать причину отказался. Сэхунн сам должен решить и выбрать. Своей волей. Так сказал он, и так скажу я. Думай, Сэхунн. У тебя две ночи и день, чтобы решить.
Но Норнам восхотелось сей срок, отведённый на думы, уменьшить.
Сэхунн на ночь пришёл в клеть, где ждал на лавке выбранный им у раганы меч. Только уснул он, сморенный думами, как хриплый и надрывный рёв вендского боевого рожка прокатился над крепостью.
Разбуженный Сэхунн выскочил в малый двор и столкнулся с отцом и Турином. Турин указывал на восток — там плясал огонь на вершине холма. Пропадал и появлялся, то светил ярче, то почти как будто угасал.
— По реке идут, ещё далече. Засланцы Авида, а то и сам Авид. Эти из морских разбойников с Рюгена. Раньше надел там был у Авида, потом он стал собирать ватагу из отщепенцев и скубсти соседей тихенько. Их прогнали оттуда, надел отобрав, так они сунулись на восток. Нас обходили стороной, хотя пограбить к северо-западу успели — в прибрежных поселениях бесчинствовали, покуда воевода их за хвост не сцапал да перья не повыдергал, потопив треть лодий. Потом бежал Авид от воеводы на Нево, но нынче там денно и нощно рыщут северяне, что на службу к тамошнему князю пошли. Спасу нет от них. Видно, совсем Авида прижало, да злобу он затаил, вот и страх последний потерял. А то и собрал голытьбы отчаянной на четыре лодьи и решил взять навалой.
Сэхунн не стал напоминать, что в Цвике всего три снекки, но вот за «Ворона» взволновался — «Ворон» стоял заводью как раз у Авида на пути.
— За вашими уже послали проводника. К рассвету должны прибежать в Цвик водой. Лодьи Авида сами к Цвику не пройдут и догнать не смогут. Или ждать будут, или пойдут очень тихо, промеряя глубину. Мимо Цвика никому не пройти, а до Цвика довести могут только наши кормчие. Ну ещё те пройти могут, кто уже не раз мирно ходил по дозволению — дорогу выучили.
— А если Авид такого умельца поймал?
— Всё равно медленно пойдут. Река близ Цвика коварна, — уверенно прогудел Турин и зевнул.
— Там мой драккар, потому мои люди пойдут в бой тоже, — решил Лейф хёвдинг.
— Это не твоя битва, — усмехнулся в густые усы Турин.
— Воевода кормил моих воинов. И это добрый способ доказать, что помыслы мои чисты. Мои люди пойдут в бой вместе с вами, — твёрдо повторил Лейф. — Не нужно вести «Ворона» до самого Цвика. Лучше мы сами встретим его там, куда придёт враг. Лодки хватит, чтобы встретить «Ворона», а потом отправить женщин в Цвик. Все прочие могут сражаться.
Лодку им дали, но даже грести не пришлось. Лодка скользила за кормой чёрной снекки, и Сэхунну блазнилось, что именно эту снекку он видел тогда в море у Рюгена после шторма. Снекки венды строили похоже, наверняка не сказать без привычки, но всё-таки…
Сэхунн сидел подле отца в лодке и сжимал левой рукой рукоять меча. Волчьего меча. В лунном свете золотой диск с волчьей головой хищно поблёскивал, а глаза-смарагды казались живыми. Сэхунн сомневался, что меч пригодился бы ему в грядущей битве — левая рука нужна была правилу, а от правой мало пользы, но боги по-всякому нарешать могли.
Разглядывать из лодки, что творилось на снекке, не получалось, так что Сэхунн и не пытался, но всё равно чем-то выдал себя.
— Что высмотреть хочешь? — Лейф хёвдинг оставался спокойным, будто вовсе о «Вороне» не волновался. Хотя что ему волноваться? Он в походы ходил и рубился с врагами на море и на суше ещё тогда, когда Сэхунна и на свете не было. Только в прошлую зиму седина пробилась в волосах и бороде.
— Ты же не так просто в бой напросился? — тихо спросил Сэхунн, оглаживая пальцами рукоять волчьего меча.
— Правду сказал. Но и поглядеть хочу на этого венда в волчьей шкуре. Чтоб уж знать наверняка — просто шкура или впрямь ульфхеднар. Если он обычный берсерк, идти в поход с ним — дело гиблое. Но если ульфхеднар…
Сэхунн невольно сжал рукоять крепче и резко выдохнул. А если и впрямь ульфхеднар? И это ещё отцу неведомо, что было ночью и какие слова говорил Кай Сэхунну.
В одночасье жизнь Сэхунна заложила крутой поворот как в море драккар, ластившийся бортом к гребню высокой волны. Сэхунн вроде и держал правило собственной рукой, но признать откровенно, что сам управляет своей жизнью-драккаром, не мог.
В лунном свете разобрать, как именно снекка проходила протоками, держась ближе к берегу, у Сэхунна не выходило. Он вглядывался в ночные тени и сумрак до рези в глазах, но лишь на слух и мог полагаться. Воды реки отличались от морских, но Сэхунн честно старался приноровиться. Слушал. Только не помогло это узнать заранее о приближении «Ворона». Уже в лунной дорожке Сэхунн увидел родные очертания и изгибы. Дракона на нос ещё не вернули и шли на половине вёсел.