В дополнение к этим официальным журналам «Французская группа» в Индокитае выпускала ежемесячный журнал, чьи цветные фотографии, гладкость и презентабельность ничем не уступали журналу «Лайф». Каждый из его выпусков содержал не только несколько превосходных статей об азиатском искусстве или истории – то есть, о более широком культурном контексте, в котором велся конфликт – но и несколько превосходных отчетов из первых рук о боевых операциях, написанных местными журналистами важных французских газет или французами в Индокитае. Опубликованные Робертом («Бобом») Эшельманом, ныне редактора журнала «Paris-Jour», материалы в «Indochine - Sud-Est Asiatique», представляют собой, пожалуй, лучшие сообщения из первых рук об этом трагическом периоде истории Индокитая. В них часто содержались ценные статьи о нашем коммунистическом противнике, которые, как я узнал позже, поступали непосредственно от французской разведки и были одним из средств информирования солдат и офицеров по важному вопросу, о котором они в противном случае бы не читали. «Indochine» перестал выходить в конце войны, в августе 1954 года.
Однако самым ценным документальным источником всех этих документов являются исторические записи французской армии, где все дневники подразделений, планы операций и отчеты хранятся по мере поступления от различных командований. В случае войны в Индокитае, полное сворачивание французских сил на Дальнем Востоке привело к тому что почти все эти документы были переданы в историческую службу армии за массивными стенами форта Венсен на окраине Парижа.
Я буду вечно благодарен господину Пьеру Гийому, французскому министру вооруженных сил в кабинете Шарля де Голля до 1960 года, за предоставленный мне доступ к этим документам. Бригадный генерал де Коссе-Бриссак, выживший в концлагере Флоссенбюрг и сам ученый, директор Службы истории армии с 1953, должен быть удостоен благодарности здесь за его любезное сотрудничество во время моих исследований в недрах его службы. Майор Жуэн, начальник заграничного отдела исторической службы был непоколебим в своем терпении и доброте, выискивая для меня в лабиринте ящиков и полок, заполненных еще не каталогизированными документами, те, что я хотел увидеть. Ни разу меня не попросили представить мои заметки или замечания на утверждение или цензуру.
Однако даже самые лучшие документы не могут заменить непосредственного опыта полевых исследований. Как кандидат на докторскую степень, я мог побывать в Индокитае в решающий 1953 год и как француз, ранее служивший в Марокканской дивизии, я был любезно принят многими подразделениями, сопровождая их в районы их операций. Поскольку моя первая поездка в Индокитай полностью финансировалась из моих собственных сбережений, а не из щедрых пожертвований различных фондов, я вдвойне ценил это гостеприимство.
Живя с людьми, которые сражались, я узнал и уважал многих из них по всему Индокитаю. Не будучи журналистом, я не пользовался тем особым вниманием, которому подвергалась пресса и таким образом, избегал различных операций, специально устраиваемых для нее. Это заставило меня упустить многие контакты с великими, или почти великими людьми, которые время от времени приезжали в этот район. С другой стороны, я встречал много солдат, французов или азиатов, которые могли бы рассказать мне по-своему, каково это – быть снаружи периметра обороны, мокрым и испуганным; и узнал каково это – отодрать от себя несколько пиявок или бороться с дизентерией, потому что мне самому пришлось проделать это несколько раз и мне это не понравилось. Но через некоторое время это выбило из меня интеллектуальное высокомерие.
Итог моих личных переживаний и бесед, которые я не мог использовать для своих исследований вошел в дневник в виде писем к американской девушке, ставшей теперь моей женой. В них я старался передать ощущение той атмосферы, в которой мы жили, и в которой велась эта война. Иногда к мрачности примешивалась веселость, а иногда – пафос, потому что так ведет себя человек, несмотря ни на что. Я чувствую, что это имеет место быть в любой книге о войне, если только войны не ведутся управляемыми нажатиями кнопок автоматами.
Вместо того, чтобы рисковать забыть кого-то конкретно из многих людей, которые были так добры ко мне во время моего пребывания на войне в Индокитае, я хотел бы вспомнить здесь сами подразделения, с которыми был связан в то время: 1-й Chasseurs Blindés (бронекавалерийский) и воздушно-десантная группа №1, базирующиеся в Ханое; Автономная Зона Северо-Запад – официальное название злополучной авиагруппы Лайтяу в тылу коммунистов; 1-я Вьетнамская мобильная группа, находившаяся тогда в Хынгйен; 3-й полк Иностранного легиона в Бак Нин; учебный центр вьетнамских коммандос в Куанг-Йен; 5-й кирасирский (танковый) в Тху-Дау-Мот; и наконец, отдел связи по умиротворению Северного и Южного Вьетнама. Наконец, я хотел бы выразить благодарность пилотам «Летающих тигров» покойного генерала Клэра Л. Шено, чьим безбилетным пассажиром я часто был во время их воздушно-транспортных операций в Северном Вьетнаме и Лаосе.