– Мисс эльфийка, – Химик позволил себе легкую усмешку, – вы, Перворожденные, весьма низкого мнения о нашей расе. Не буду спорить, мои сородичи дали для этого множество поводов. Но лично вы, раз уж перебрались в Клавдиум и даже стали работать в полиции, могли бы хоть немного начать разбираться в людях. Разумеется, – тут он сделал картинную паузу, – с научной точки зрения все эти мистические ритуалы, кровавые ванны при свете красной луны и прочая мистика не более, чем старинный бред. Скажу больше, я предлагал, гм, нашему гостю приживить семенники обезьяны. Достаточно простая операция, многократно апробированная, дающая несомненный эффект. Уже через пару недель он бы вновь обрел столь вожделенную возможность кутить с актрисульками, а также предаваться прочим излишествам и порокам, как это принято у нашей аристократии. Но увы, наш гость богат, знатен, однако в прочих аспектах наверняка уступает барану, чей жир пошёл на ритуальные свечи.
– Но если вы сами в это не верите, то… зачем?
– Ради нашего Дела, – снова, как и раньше, подчеркнуто выделяя первую букву, ответил Химик. – Во-первых, большие деньги, происхождение которых не вызывает вопросов даже у вечно подозрительных бородатых коротышек. Во-вторых, что куда более важно, возможности. Получить контроль над наследником одного из Домов, пусть и не из числа Великих. Поскольку наш гость теперь по уши вымазался в крови в самом прямом смысле этого слова, мы сможем использовать его в работе.
– Но вам же пришлось убивать людей!
– В борьбе за правое дело жертвы неизбежны. К тому же, – лицо человека заострилось, – эта лакейская шушера, мелкие хозяйчики… они хотят не свободы, а хоть долю власти над стадом. Видели бы вы, – с ожесточением произнёс Химик, – с каким упоением эти псы травят и рвут любого, на кого укажет хозяин. А ведь вся их свора мизинца его не стоила. Тарну прочили блестящую карьеру, он уже на втором курсе получил приглашение в Королевский госпиталь, на равных дискутировал с профессорами… а его просто затоптали, буквально размазали по булыжнику. И это сделали не солдаты, а как раз они! Лавочники, лакеи, серые ничтожества...
– То есть, еще и личная месть? Понятно, – я понимающе кивнула. – И своя особенная правда. А не думали, что у ваших жертв, этих ничтожных лавочников, тоже имеется своя правда? Убитый вами сегодня паренек, сколько ему было? Восемнадцать лет или уже девятнадцать? Некоторым, знаете ли, в этом возрасте просто хочется жить, дышать, любить, не думая о политике.
– Если кто-то делает вид, что не думает о политике, он тоже делает свой выбор! – повысил голос Химик. – Именно такие, равнодушные к страданиям народа, мечтающие отстояться в стороне, одна из главных опор правящего режима. Но только у них ничего не выйдет. Рано или поздно мы взорвём эту проклятую тюрьму народов и рас! Всех, кто будет цепляться за старое и отжившее, похоронит под обломками!
– То есть, постройку нового надо вы непременно хотите начать с разрушения старого?
– Не мы, – резко мотнул головой человек, – они. Власть. Даже у вас в Лесу её не очень охотно передают добровольно, не так ли, мисс эльфийка?
– У нас в Лесу это довольно сложный и не очевидный процесс.
– Ну да, ну да…
Одна из черт, которые меня постоянно раздражают в людях – их манера разобраться в нашем обществе при помощи различных примитивных аналогий своей расы. Точнее, даже не так – свести к примитиву и опошлить. Но бороться с этим явлением практически бесполезно.
– Можно закурить? – спросила я. – У вас тут довольно душно.
– Проветривание запрещено правилами конспирации! – отрезал Химик. Затем встал и, продолжая держать меня на мушке, отступил к столику с горелкой. – Курите, но с осторожностью. Пары эфира легко воспламеняются.
– Ах, эфира…
Теперь все окончательно встало на свои места. Конечно же, серный, он же диэтиловый эфир. Мой учитель парфюмерии не использовал его в своих комбинациях, но узнать-то запах я могла!
– Им вы усыпляли своих клиентов и затем выкачивали кровь!
– Далеко не самая страшная участь, – с деланным равнодушием отозвался Химик. – Без боли, без страха. Многие мои товарищи по борьбе могли лишь мечтать о такой смерти.
Он снова покосился на столик с горелкой.
– И давайте без этих ваших эльфийских фокусов с киданием табака в глаза и прочим. Поверьте, у меня рука не дрогнет.
– Не собираюсь делать ничего подобного! – соврала я, выкладывая свои курительные принадлежности. – В отличие от вашего гостя, у нас, Перворожденных, уже имеется вечная молодость и мы не любим ею рисковать.