– Удивительно бурная уличная жизнь для столь позднего часа.
– Через три мили будет Медный треугольник, – гоблин взмахнул тростью, указывая в начало улицы. – Три квартала между Зеленой Храмовой, Чим-черемим и набережной Плачущей Вдовы. Куча заведений, где можно пожрать, напиться, сделать ставку на бойцовых собак или гусей... тоже сделать ставку. А также нюхнуть, курнуть, продать краденное, купить краденное, выиграть пригоршню золотых и наутро очнуться в канаве без гроша в кармане. Даже театр имеется, для любителей особого культурного досуга. Конечно, тут не правый берег или остров Айл, сюда стекается публика уровнем пониже, но, как сами видите, по вечерам жизнь бурлит и пузыриться.
Пока мы шли остаток пути до участка, я честно попыталась представить себе местную географию – и не смогла. Территорию нашего участка мне пришлось изучить по служебной надобности, а «старый» Клавдиум на правом берегу Эффры интересовал с точки зрения образчиков людских и гномских архитектурных стилей. Но про соседей я помнила лишь тот факт, что эти предместья появились лет двадцать-тридцать назад, когда Клавдиум рос особенно активно. Кое-что в голове отложилось, но смутно и, как показал брошенный на карту взгляд, не совсем правильно.
– А эти разноцветные булавки – найденные тела?
– Угадали, – гоблин сдвинул в сторону чернильницу и стакан с карандашами, чтобы удобнее развернуть карту. Новую, еще хранящую запах типографской краски, тихо хрустящую на сгибах… и, несмотря на меньший размер, более подробную и точную, чем висевшая на стене нашей конторы. Приглядевшись, я различила в самом низу, вдоль края, надпись мелким шрифтом: издание прошлого года, отпечатано в типографии… судя по череде согласных, каких-то гномов.
– Как видите, тело, к месту находки которого мы совершили паломничество, лежало ближе остальных, на самом краю «болота». – Симпкинсон ладонью накрыл примерно четверть листа. – Трущобы, вэнда, в чистейшем, дистиллированном виде. После закрытия консервной фабрики старого Уэсли многие переехали в другие места, где с работой полегче. Остались наиболее упрямые и… ну, вы видели сами. Соваться туда лишний раз не стоит, даже наши доблестные стражники предпочитают ходить по маршруту вдвоем, а то и втроем. А … вы курите, вэнда?!
– Создаю дымовую завесу, – честно призналась я, раскуривая трубку. – А еще помогает сосредоточиться.
– Тогда, пожалуй, последую вашему примеру.
Гоблин быстро выложил на стол принадлежности, оторвал полоску папиросной бумаги, ловко насыпал табачную дорожку, свернул получившуюся папиросу, нет, папиросину. И, не обращая внимания на неодобрительные взгляды коллег за соседними столами, закурил, откинувшись на спинку стула и глядя, как табачно-дымные фигуры, перетекая из одной композиции в другую, возносятся к потолку.
Судя по запаху, табачная смесь гоблина в лучшем случае могла претендовать на право считаться «никотиносодеражщим изделием». В худшем же она подпадала под запрет Кенненвильских соглашений, как особо негуманное средство ведения войны.
– Люблю самосад бабули Хравн. Уж не знаю, чем она удобряет и что подмешивает в смесь, но горло дерет знатно. Так вот, про «болото» и прочую географию. Все покойники – чистая публика. Не аристократы, конечно, но совершенно не грязнули-работяги. Брадобрей, бумагомарака, лакей «чего изволите-с…». Одеты были хорошо, – Симпкинсон ухмыльнулся, – с претензией на модность. В трущобах таким красавчикам делать нечего. Убить за штаны без дырок, может и не убьют, но в морду насовать могут. Впрочем, – тут же поправился он, – в морду – это много чести для таких, еще заслужить надо. Палка или булыжник, а как упадет, отпинать ногами.
– Что такое случается?
– В «болоте»? Да почти никогда. «Чистые» знают куда им не стоит соваться. «Грязнули» тоже понимают, что в других местах им не рады. Мы в том числе… вы же понимаете, мисс инспектор, никому не нужны неприятности, которые можно предотвратить. Хотя, чтобы дурная молодежь, да не ходила в набеги, не думая о последствиях… люди, зеленошкурые, Клавдиум или южные колонии – некоторые вещи одинаковы везде. Но тут сразу пятеро «чистых» покойников там, где их быть вообще не должно.
– И все – молодые, гм…
– …человеческие самцы репродуктивного возраста, так вы говорите? – с деланно невинным видом уточнил гоблин. – Сомнительно. Мало-мальски симпатичные девчонки в трущобах не задерживаются. По сравнению со здешней жизнью даже публичный дом выглядит перспективно. Конечно, даже в такой дыре всегда найдется полдюжины особ, которые будут очень даже ничего, если их отмыть и приодеть. Но даже реши все пятеро стать персонажами трагедии графа Ретленда, хоть некоторым бы хватило мозгов нырять в «болото» в менее броских нарядах.