– Мы не знаем, какая была одежда на двух мертвых, – напомнила я.
– Раз её не побрезговали ободрать, навряд ли это были лохмотья. Впрочем, – Симпкинсон потянул за цепочку часов, но спохватился и просто глянул на большие часы над входом, – вы мне напомнили, что есть еще один фрагмент головоломки. – он обернулся и крикнул через плечо: – Эй, Мартин! Подойди…
Один из дремавших на скамье вдоль стены констеблей открыл глаза, сдвинул каску на затылок, подхватил дубинку и неторопливо подошел к нам.
– Слушаю, сэр?
– Можешь привести сюда Пеструю Марту?
– Если она будет стоять на своем углу, – задумчиво пробасил констебль, – притащу, конечно. Опять жалобы от клиентов, сэр, обчистили кого?
– Нет, все лишь пара вопросов, – гоблин выложил на стол пару медяков, – и даже плачу за беспокойство. – Два тебе, три – ей.
– Понял, сэр, – радостно подтвердил констебль. – Так я мигом…
***
– Так я сразу и поняла – всамделишний вомпер! Весь в черном, как сажей обыспали, цилиндр черный, а и плащ этот развевается. Прям темноты кусок, только капли на нем блестят. Ну и лицо белое-белое, вот как снежок первый, пока его копотью не разбодяжило. Тот еще старикан…
– А почему ты решила, что это старик?
– Ну… знаю я эту породу, – с неожиданной решимостью заявила Марта.
Выглядело это заявление несколько самонадеянно. Кутавшаяся в потертую и местами дырявую шаль взлохмаченная девица неопределенного – из-за толстого слоя дешевой косметики – возраста не очень-то походила на высокооплачиваемую куртизанку. И просвечивающий из-под белил несвежий синяк на левой скуле, равно как и отсутствие нескольких передних зубов, эти сомнения лишь усиливали.
Должно быть, Марта привыкла сталкиваться с подобным недоверием, потому что дальше она торопливо затараторила: – Я ж не всегда тута... в смысле не только тута… и в театр звали подработать и даже на остров Айл. Мир-то повидала… точно говорю, старикан из благородных. Сами-то уже ничего не могут, чего не делай, – девушка щербато улыбнулась, – но платят посмотреть, как другие любятся, вот потеха-то. И духами всякими себя поливают почем зря, прям ведрами льют. Вот и этот благоухал на всю улицу, ровно в духах искупался. Так-то старичье не шибко приятно пахнет…
– Это все? – нетерпеливо уточнил Симпкинсон.
– Ну…
– Пахло-то вроде кровью от него! – решившись, выпалила девица. – Вот истинно говорю, это я не опосля придумала. Так-то мимо шел, я-то соваться не стала, чего уж там, а Берта попыталась. Он в её сторону даже не глянул, трость разве что удобнее перехватил, ну чтобы отодвинуть и тут на меня пахнуло. Прям как из мясной лавки, когда там свежие туши разделывают. Чуть не обделалась от испуга… кровью пахло и бараном, вот! Старым вонючим бараном! Когда в детстве на ферму посылали, там в стаде был один такой, злобный, вреднючий, точь-в-точь так вонял…
– Узнать его сможешь, если снова видишь? – деловито спросил гоблин.
– Узнать? – Марта глянула на потолок, словно надеясь получить совет от тамошних пауков. – Ну прям не знаю. Они ж все на одно лицо, усы там пышные, бакенбарды… а он, гад, еще цилиндр на лоб сдвинул и воротник поднял.
– Понятно, – вздохнул Симпкинсон, подталкивая ногтем монеты, которые тут же исчезли со стола… кажется, все же в рукаве. – Но, если вдруг увидишь, сразу дай знать. Получишь сразу два, нет, четыре шелла.
– Вы ей верите? – дождавшись, пока девица скроется за дверью, тихо спросила я.
– Я гоблин, а не идиот, – фыркнул Симпкинсон. – Тут вопрос в другом. Про странного прохожего в черном Марта начала рассказывать вскоре после находки первого из покойников. Про дыры на шее и отсутствие крови еще никто не знал. Придумать такое самостоятельно она бы вряд ли сумела. Сейчас, конечно, образ «вомпера» в её рассказе уже дополнился подробностями. Еще неделя ион прямо на улице распахнет крылья, схватит кого-то из её подружек и улетит прямиком на Красную луну. С другой стороны, запах барана – странная деталь, верно? К образу «вомпера» ничего не добавляет, но, видимо, врезалась ей в память. Кстати… не хотите взять револьвер, инспектор?
– А вы?
– У меня с ними как-то не сложилось, – подал плечами гоблин, роясь в ящиках стола. – Поэтому обойдусь более привычным инструментом.
Он выложил поверх карты глухо звякнувший сверток промасленной бумаги. Внутри обнаружился «страшный гоблинский жывопыр», как его иногда называли в бульварной прессе. Более солидные источники обычно терялись, считать эту штуку коротким мечем или длинным ножом. Судя по волнистому рисунку, довольно неплохой ламинат, а не просто кое-как откованное изделие примитивного народа.