— О да. Но стоит немножко надавить, и он снова изменит свое мнение.
— Мы не должны так поступать, — напомнила я приятелю. — Люди доверяют медперсоналу.
— Я знаю это. Но ночью здесь нет ни одного старшекурсника, так что пациента, которому потребуется помощь, могут не услышать. Или больному придется ждать, пока освободится единственный дежурный. Вот что я имею в виду. Нам нужно…
— Я положу это в ящичек ночной сестры, с запиской, — предложила я. — Не слишком законно, но ведь работает.
Джим вздохнул:
— Ладно, согласен принести целесообразность в жертву спокойствию, — и внезапно нахмурился. — Такими темпами я ни за что не доберусь до города к половине седьмого.
— Конечно, доберешься, — подбодрила я собеседника. — Ты просто любишь ворчать. Запри медикаменты и повесь ключ на место, а я прослежу за остальным. Я совсем не тороплюсь.
— Ты вылетишь с работы, если будешь оставаться сверхурочно без разрешения.
— Поживем — увидим, — сказала я с наигранной бодростью. — А ты пошевеливайся!
Было четверть седьмого, когда мы наконец закончили, и я знала, что приятелю придется идти на свидание в рабочей одежде, успев сменить только галстук. Медбратьям в больнице выдавали простые костюмы цвета древесного угля. В палатах они сменяли пиджаки на толстовки с высокими воротниками. И все мужчины носили традиционные в «Мей» галстуки в синюю и золотую полоску. Им было достаточно двух минут, чтобы привести себя в порядок. Мы, девушки, часто завидовали тому, что у них так мало времени уходит на переодевание. У нас-то было целое хозяйство из платья, фартука, шейного платка, манжет и черных нейлоновых лент для волос.
Но в понедельник у меня совершенно не было причин завидовать, поскольку я никуда не торопилась. Честно говоря, добравшись до общежития без четверти семь, я чувствовала себя такой уставшей, что не нашла в себе сил даже сразу подняться в свою комнату. Вместо этого я направилась через холл прямо в гостиную, сняла шляпку и вытянулась на освещенной солнцем поверхности крошечного диванчика, положив ноги на подлокотник. Болтовня, доносившаяся с другого конца комнаты, где студенты собрались у телевизора, совершенно не беспокоила меня: я была слишком измучена. Я лежала закрыв глаза и минут пять медленно дышала, как рекомендуют йоги. Затем я перешла к упражнению на расслабление, начав с пальцев ног. Я уже добралась до шеи, и моя челюсть отвисла от удивления, когда в мой уголок впорхнула нарядно одетая Ди Воттс.
— Лин, привет, — промурлыкала она и села на диванчик, отодвинув мои ноги в сторону. — Тяжелый день?
Я открыла один глаз и снова закрыла его.
— Понедельник, — напомнила я ей. Затем невысоко подняла руки и тяжело уронила их. Я повторила эту операцию трижды, пока не убедилась, что руки полностью расслаблены.
— Список мистера Кершоу?
— Угу. И три срочных вызова с часу дня.
В списке неприятностей понедельника значилась еще и сестра Каттер, но Ди прекрасно об этом знала. Она сама раньше работала в восьмой палате и хорошо разбиралась в ситуации.
Как это часто бывало, она словно прочла мои мысли:
— А милашка Каттер, как обычно, в своем репертуаре?
— А то нет! — У меня в висках все еще стучало и болело, как будто там скребли наждаком. Вряд ли это было последствием взбучки за опоздание, скорее меня совершенно вымотал визг сестры, в полдень подошедшей к регистратуре мистера Кершоу. Даже мисс Лей, обычно невозмутимая, как и все тучные женщины, вскоре потеряла терпение. В конце концов, не ее вина, что какой-то идиот прислал в и без того переполненную больницу пару пациентов, состояние которых требовало немедленной операции. Мистер Кершоу был занят, и мы могли легко потерять больных, пока пытались изобрести что-нибудь и придумать, где их разместить. Сестре Каттер все это было отлично известно, просто она не хотела сдерживать раздражение. — Кстати, она устроила настоящую войну с Викторией.
— Быть не может, — удивилась Ди. — Наша Виктория не дерется.
— Хочешь поспорить? — усмехнулась я, поднялась и начала методично массировать кожу головы. — Представляешь, она отбрила сестру парочкой удачно подобранных слов.
— Правда? Слава богу! — воскликнула приятельница. — Давно пора это сделать. Я подумывала записать одну из тирад сестры Каттер на диктофон и дать послушать старшей сестре, но так и не решилась… Ну так что, ты никуда не собираешься сегодня?
— Нет. Точно, нет. Я хочу подольше полежать в горячей ванне и рано лечь спать. Тебе-то хорошо, ты проходишь практику в другом отделении и домой вернулась в пять. А что у тебя на уме? — Я повнимательнее присмотрелась к Ди. Подруга облачилась в свой лучший зеленый твидовый костюм, который дополняли меховая муфта и шляпка, и не пожалела времени, накладывая макияж. Впрочем, ей это не нужно. У Ди и так прекрасная кожа, естественная форма бровей слегка подчеркнута, как у Элизабет Тейлор, черные блестящие волосы всегда напоминают аккуратную шапочку и чудесно держат форму, не важно, укладывает она их или нет. К тому же приятельница смотрит на мир легко вводящим в заблуждение удивленным взглядом олененка Бемби, не изменявшимся даже во время образцовой работы в больнице или осторожной критики местных порядков. «Супер» — подходящее определение для Ди.