Отец Германа Леверенца служил лесником, жил вдали от людей и потому не был силен в вопросах политики. Веймарскую республику он принял без особого воодушевления, но, поскольку в стране начался экономический кризис, отец одобрил решение сына после окончания школы пойти на государственную службу, а именно — в полицию. В 1933 году Герман стоял перед выбором: или проявить полную симпатию к гитлеровскому режиму, для чего следовало вступить в нацистскую партию, или податься туда, где не так сильно было засилье нацистов. Таким местом, по мнению отца, был рейхсвер. И сын из полиции перешел на службу в армию. Поскольку ни по происхождению, ни по социальному положению Герман не принадлежал к привилегированному сословию, ему, человеку самолюбивому, на первых порах пришлось очень тяжело. Однако, как только генералитет пошел на союз с Гитлером, он уже не мог противиться тому общему потоку, который вел к войне.
Будучи кадровым офицером, Леверенц дошел до Сталинграда. Фальшивые политические и стратегические спекуляции Гитлера заставили его задуматься. В плену он начал понимать и собственную вину, и то, что Германия сможет жить только тогда, когда в ней самой переменится власть. К этой мысли его в значительной мере подвел Манифест Национального комитета «Свободная Германия»:
«…Немецкому народу нужен мир. Но с Гитлером никто никогда мира заключать не станет. С ним даже никто не будет вести никаких переговоров. Именно поэтому самой насущной задачей нашего народа является создание истинно немецкого правительства. Только оно может пользоваться доверием народа и своих бывших противников. Только оно может принести мир… Наша цель — создание свободной Германии. Это означает создание сильной демократической государственной власти… полное устранение расовой ненависти и ненависти к другим народам, что должно быть подтверждено соответствующими законами… Обеспечение права на труд и честно унаследованную собственность… Конфискация собственности военных преступников… Суд над военными преступниками, их заправилами и соучастниками…»
Все эти слова стали для Леверенца своеобразным стержнем программы, для осуществления которой он решил не жалеть ни сил, ни самой жизни.
И об этом когда-нибудь должен узнать его сын. Пусть он представит себе, как отец идет на боевую позицию, с которой на него, безоружного, направлены десятки винтовок.
С каждым днем судьба Германии все больше и больше беспокоила Леверенца. В декабре 1943 года в Тегеране состоялась конференция, на которой Сталин, Рузвельт и Черчилль приняли решение о совместной борьбе против вермахта. После этого Национальный комитет «Свободная Германия» уже не мог вести свою пропагандистскую работу под старыми лозунгами, которые призывали к свержению Гитлера и отводу немецких войск к границам рейха. На повестку дня был поставлен новый лозунг: «Спасение в переходе на сторону Национального комитета!», нашедший, однако, одобрение не у всех членов Союза немецких офицеров.
Спасение? Леверенц знал, что план сам по себе еще не является гарантией от холода, болезней и самой смерти. Он мог принести избавление от бессмысленной массовой гибели в боях, когда немцы отступали и несли большие потери. Разумеется, военнопленным придется переносить те же трудности и лишения, что и мирным жителям.
Леверенц имел представление, что значит жить в лагере за колючей проволокой. Коммунистам он был благодарен за то, что они помогли ему преодолеть в себе подавленность и сомнения. Правда, он не сразу, а постепенно начал проникаться к ним доверием. Их ясный путь, ведущий нацию к выздоровлению, и стремление привлечь к делу строительства новой родины как можно больше соотечественников убедили его.
С горькой улыбкой вспомнил Леверенц циничное выражение, так часто повторяемое тогда немцами: «Наслаждайся войной, так как мир будет еще ужаснее!» Он же призывал соотечественников покончить с войной. Но как будет выглядеть мир для них, для немцев? Англичане и американцы хотели расчленить Германию на мелкие части. Леверенц хорошо понимал, что гитлеровская Германия виновна в развязывании этой войны и, следовательно, должна нести ответственность за все. Возможно, Германия как государство останется, однако она не сразу станет демократическим государством. Та небольшая кучка людей, сторонников демократии, стала еще меньше: одни из них погибли в концлагерях, другие — в боях, принимая участие в движении Сопротивления. И кто знает, многие ли из них доживут до конца войны?