Он завис ненадолго, видимо, представив картину, как мы с Прасковьей со взвизгами «Уи-и-и-и-и», скачем на «Гермесе-2» по зелёным лужайкам.
— Ты бы поспал, брат, — побеспокоился я. — А то на ходу уже отключаешься.
— Через шесть часов у меня сон, — покачал головой Парис. — Я на вас-то могу уделить всего девятнадцать минут, поэтому слушайте дальше.
— Окей, — кивнула Прасковья.
— Первоначально мы собирались заюзать все производства нашего НИИ, чтобы собрать адаптированный под условия Марса УБР 445-2 «Гермес-2», но тут ты, Гектор, смешал нам все карты своим проектом. Там же, сука, девятьсот девятнадцать патентов внутри!
— Девятьсот двадцать один, — поправил я его.
— Не-не, ассистенты проверяли, девятьсот девятнадцать патентов, инфа 100%, — отмахнулся Парис.
— Пусть проверяют лучше, — покачал я головой.
Суо фигни не скажет, если говорит, что есть девятьсот двадцать одно непатентованное решение, значит так оно и есть.
— Ладно, посмотрим, — не стал заострять внимание Парис. — Короче, техкарты есть, силами нашего коллектива и на наших мощностях мы сможем создать этот агрегат, я, сука, даже знать не хочу, где ты его достал, но наш проект будет отличной наглядной демонстрацией потенциала этой машины в полевых условиях, причём крайне агрессивных для любого вида техники.
Когда я работал с Парисом над имитацией мира, в котором время идёт существенно быстрее, он уже видел ранние прототипы данного изделия, только сложно представить, что они развились в нечто наподобие того, что я передал ему на днях. Реально, нужно с головой углубиться в документацию, чтобы заметить общие черты. Это уже не примитивные технологии, а высшая инженерная наука, базирующаяся на сложнейшей технической базе, адаптированной под текущие технические возможности.
— Думаешь, армейцы заинтересуются? — спросил я с затаённой надеждой.
— Вряд ли, — покачал головой Парис. — В прошлом году — да, однозначно, а сейчас — нет, не думаю.
— Почему? — недоуменно и несколько разочарованно спросил я.
— Из-за грядущего преобразования эко... короче, из-за грядущих изменений такие нерациональные виды войск типа УБР потеряют своё былое значение. Не спорю, штуки хорошие, но задачи, для которых они предназначены, на поле боя ими не выполняются, так как доктрину применения требуется пересмотреть. Ты сам хоть раз во время войны задействовал полный цикл алгоритмов действия? Вот то-то и оно! В войсках используют УДАРНЫЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ БОТЫ в качестве главного штурмового элемента, для масштабного прорыва обороны в лоб, для загона сил противника в котлы и так далее, но не по прямому назначению. Промышленные мощности, которые в скором времени освободятся у государства, будут использованы на нечто более рациональное, на то, над чем мы сейчас корпим днями и ночами. И это... секретная информация.
— Да не очень-то и хотелось узнать, — процедила Прасковья надменно. — Так ты сказал очень много, но ничего не объяснил.
— УБР-1-1 «Астрей», как мы назвали этот агрегатище, — вновь заговорил Парис. — Будет построен на наших мощностях. Переделывать его не надо, так как он, какого-то хрена, предусматривает боевые действия хоть в условиях открытого космоса. Забацаем один из самых лучших материалов, поднимем его одним куском на орбиту, присоединим к челноку, где в этот момент будете сидеть вы двое, а затем отправим в сторону Марса, где вы его полноценно используете.
— Я так и не поняла, что мы будем там делать, — приподняла руку Прасковья.
— Наши колонисты нуждаются в защите, которую государство сейчас не может предоставить, ибо грядущие потрясения откладывать никак нельзя, — сообщил нам Парис. — Совет псевдо-ИИ склонен считать, что американцы строят не столько колонизационный корабль, а сколько боевой корабль для обеспечения доминирования над красной планетой, при этом населённый партией колонистов. То есть по правилам они играть не хотят, а мы тоже не будем.
— Нам придётся мочить их в марсианских условиях? — уточнил я на всякий случай. — Есть вероятность, что можно будет урегулировать миром?
— Маловероятно, — скептически хмыкнул Парис. — Они пойдут на всё, что угодно, лишь бы не позволить нам слишком крепко закрепиться на Марсе. И на масштабный вооружённый конфликт в марсианских условиях в том числе. А ещё есть частники, которые в ближайшие лет пять начнут слать свои кораблики, это тоже придаёт ситуации оттенок пикантности. Они ведь летят покорять необузданную планету, где два больших игрока вот-вот начнут грызню. Если здесь, на Земле, взвод солдат не стоит ничего, то там, на Марсе, даже пять вооружённых гражданских специалистов определённая сила, с которой стоит считаться. А теперь представь, что там будет не имеющий аналогов УБР «Астрей»?!
— Когда? — спросил я. — Хотя бы примерно.
— Ну, года два-три, а потом отправитесь, — пожал плечами Парис. — У нас ещё с космосом дела не очень, надо сообразить ракету-носитель, способную поднять на орбиту 120 тонн полезного груза. У нас такой ещё нет, а у американцев давно уже есть, поэтому, кстати, их колонизационный корабль так лихо собирается сейчас прямо на орбите. Они собираются отправить пятьдесят тысяч человек, а значит, на Марсе уже должны быть практически готовы для них жилые модули, инфраструктура и так далее. У нас же и конь не валялся, поэтому американцев надо остановить, шутки кончились...
— А гражданские? Их тоже придётся убивать? — напряжённо спросила Прасковья.
— Если атакуют — смело бейте на поражение, — ответил Парис. — До вас в скором времени доведут политику Марса, там всё сами узнаете. Всё, время истекло, мне пора работать. Рад был побеседовать, увидимся на следующей неделе!
Парис молнией покинул кабинет, помахал нам из стеклянного лифта и уехал куда-то вниз.
— Тебе не показалось, что твой братец несколько странный? — спросила меня Прасковья.
— Ну... — я налил себе кофе и уселся на диван из синтетической кожи. — Однажды мы марафонили сериал «Аристократия» во время каникул, когда родители уехали в отпуск. Вот где-то на вторые сутки марафона он выглядел примерно так же. Недосып, вот и всё.
— Надеюсь, он не в таком состоянии будет вести расчёты ракет и всего такого... — пробормотала Прасковья. — Может, у меня нет профильного образования, но даже я знаю, что с ракетами лучше не лажать, любая ошибка — катастрофа и смерть.
— М-хм, — неопределённо хмыкнул я, пригубив кофе. — Не понимаю, как он пьёт этот риск инфаркта...
*2 апреля 2045 года. Москва, кафе «Парфенон»*
— Эй, повлияй как-нибудь на свой псевдо-ИИ, — взмолилась Прасковья. — В субботу надо готовиться к воскресенью, а не работать!
— Анфиса выбрала наиболее оптимальную тактику подготовки будущих марсиан, основанную на последних научных данных, поэтому вмешаться, увы, никак не могу, — развёл руками Парис. — Вы не парьтесь, ещё пару месяцев и отправитесь на полигон, где всё будет совершенно по-другому...
Вроде бы немного времени прошло, а мозги уже начали форменным образом закипать от избыточного объёма информации. Я уже знаю о Марсе столько, словно родился на нём и провёл там всю свою жизнь!
Вы знали, например, что зимой на Марсе легко можно сдохнуть даже в продвинутом скафандре? Для этого достаточно попробовать сделать снежного ангела в снегу. Снег там из углекислого газа, то есть фактически сухой лёд, который пролезет во все сочленения скафандра и превратит его в неподвижную ледышку, которая будет не способна высвободиться самостоятельно. И во время снегопада тоже выходить нежелательно, так как произойдёт то же самое. Парис уверяет меня, что система защиты от обледенения продумана до мелочей, но испытывать её я не горю желанием. Проблема ведь в том, что никто не поможет тебе, если ты застрянешь...
Все марсоходы, когда-либо отправленные на Марс, кроме двух последних, орудовали в районе экватора, но это не значит, что не удалось математически смоделировать условия, при которых будет действовать человек вне зоны марсианского температурного оптимума.
И весь этот шквал информации нужно было усвоить в кратчайшие сроки, ведь два года на полноценную подготовку — это безумно мало.