Я понял задумку поваров Академии (или правильно их тут называть коками, как на кораблях?). Они брали отличные, качественные, очень дорогие ингредиенты, достойные ресторанов с мишленовской звездой и готовили их так, что повара этих самых ресторанов от возмущения подавились бы собственными языками. Вместо того, чтобы пинцетами собирать из десятка крошечных ингредиентов блюдо размером с колибри, в Академии все эти ингредиенты рубили топором и кидали в общий котел, получая в конечном итоге то, что сейчас стоит на наших столах. Получается интересная схема, по которой Академию невозможно обвинить в том, что она некачественно кормит своих курсантов (а попытки такого наверняка были), но при этом обучающихся сразу же готовят к тому, какая еда их будет ожидать в будущем… Ну, тех кто закончит обучение и не вылетит из Академии, само собой.
Да, вряд ли на кораблях кто-то будет готовить говяжью вырезку и какую-нибудь там фуагру, там ингредиенты будут попроще, а то и вовсе консервы какие-нибудь (а консервы тут есть, это я уже успел выяснить), но главное — психологический барьер уже будет перейден. Курсанту, что видит перед собой знакомое и давно привычное блюдо, будет намного проще решиться съесть его, чем тому, кто привык к перепелам и канапе. Даже если по вкусу она окажется так себе из-за того, чтобы на корабле свежих качественных ингредиентов днем с огнем не сыскать. А значит — такой курсант будет иметь больше сил на выполнение своих прямых обязанностей.
Правда вот аристократы явно были от нее не в восторге. Несколько богатых детишек все же проголодались достаточно для того, чтобы пересилить себя и начать потихоньку челночить ложкой между ртом и тарелкой, но нашлись и такие, кто по-прежнему демонстративно отказывался есть — тот же Довлатов, например. Ну не дурак ли? Он же сам себе делает хуже. Или это план такой — словить истощение, рухнуть в обморок и через это откосить от пары-тройки занятий, отъедаясь на больничных харчах? Ну так я сомневаюсь, что в лазарете кормят чем-то иным — кто там будет готовить-то это самое «иное»?
К обеду на выбор шел горячий чай, в котором я размешал два кубика сахара — быстрые углеводы дадут мне энергию, которая мне ой как понадобится в самом ближайшем будущем, когда мы перейдем к фехтованию. С ним у меня до сих пор так и не заладилось — видимо, в прошлой жизни я прогуливал эти занятия.
Вообще, идея проводить такие активные занятия, как фехтование, сразу же после обеда лично мне казалась просто дикой — это ж придется бегать, прыгать и скакать на полный желудок… Но оказалось, что у Академии все схвачено и тут. Но узнал я об этом только лишь тогда, когда мы всей группой, покончив с обедом, дошли до места, где должно было состояться знакомство с холодным оружием, и с преподавателем по этому виду боя.
А преподавателем оказалась — вот это поворот, — та самая женщина, которая курировала девочек нашего первого курса. Красивая, стройная, строгая, с таким серьезным выражением лица, словно ей только что сообщили, что в следующий раз, когда она улыбнется, где-то умрет один котенок.
Она была одета в форму морской стражи, точно такую же, как у всех остальных, и в руке у нее был тонкий короткий палаш, точно такой же, как те, которые я уже видел в руках стражников. И с этим палашом она буквально танцевала на фоне деревьев и кустов внутреннего парка Академии, в котором и должно было состояться первое занятие.
Женщина медленно перетекала из стойки в стойку, то приседая, то вытягиваясь в невозможных, казалось, позициях, то складываясь в компактный комочек, что можно спрятать, кажется, за пазуху! И все это время клинок палаша гулял в воздухе, меняя свое положение, ловя солнечные лучи и разбрасывая их сотнями бликов, но кончик… Кончик застыл в одном месте, как будто его каким-то невероятным клеем приклеили к этой точке, и женщина теперь извивалась, пытаясь всем правдами и неправдами отнять свое оружие у пространства. Это напоминало то, что делают уличные артисты-трюкачи с большими стеклянными шарами, крутя и перемещая их руками с такой четкостью и строгостью движений, что, казалось, шары остаются на одном месте, а весь мир крутится вокруг них. Настоящее искусство, а не просто владение оружием.
Кажется, я даже захотел научиться им владеть…
Мы подошли ближе и остановились, и тогда остановилась и она тоже. Замерла в длинном шаге назад, медленно повернула голову к нам, и так же медленно кивнула:
— Здравствуйте, курсанты.
Она подтянула ногу к себе и выпрямилась, одновременно опуская клинок и доказывая, что никуда и ни к чему он не был приклеен… Конечно же, нет!