— Как ты это сделал?
— Что именно из того, что я сделал — как? — усмехнулся я, избавляясь от оружия.
— Победил Криса Кросса. — невозмутимо продолжила Алина фразу брата. — Его род славен тем, что выращивает лучших фехтовальщиков. Они тренируются с пеленок.
Что ж, теперь понятно, почему Кросс так хотел показать себя. Услышал от Морены лестную характеристику в мой адрес, и в нем поднял голову дух противоречия — как так, кто-то может быть круче него? Ну уж нет!
— Психологически. — честно ответил я Агатовым. — Я сыграл на том, что Кросс — не до конца сформированная личность, полная противоречий и сомнений в самом себе. Как и любой в его возрасте… Кроме вас, пожалуй… И меня, пожалуй…
— Это интересная информация. — Алина глубокомысленно кивнула. — Она требует более детального рассмотрения.
— Но потом. — добавил Антон. — А сейчас нам необходимо торопиться на следующее занятие.
— Навигация? — я наморщил лоб, пытаясь вспомнить расписание.
— Навигация. — эхом отозвалась Алина, и они с братом синхронно развернулись, и зашагали к Академии, а я последовал за ними.
Эх, обидно, что даже за такое серьезное достижение, как победа над кратно более сильным противником, мне не накинули опыта, даже одной жалкой единички! Нечестная все-таки штука эта система. Да и само по себе фехтование я все еще никак не могу понять — не моё это. Сегодня я победил лишь только из-за ограниченности мышления противника, но вечно на это уповать не вариант. Мой выбор это все же добрая винтовка с корректируемыми прицельными, ну и для антуража, пожалуй, можно штык-нож к ней прицепить. Это будет еще и удобнее, чем «затмение» — как минимум, позволит держать противника на дистанции.
Интересно, кстати, а если я заколю противника штыком, присоединенным к винтовке, мне опыт дадут как за холодное оружие?
Или как за стрелковое?
Глава 21
Я ожидал, что занятие по навигации тоже окажется чем-то скучным и нудным, вроде географии, но все оказалось совсем не так. Настолько «не так», что отличия начались прямо сразу с порога кабинета.
Если географию преподаватели в обычном небольшом лекционном зале с партами, стоящими амфитеатром, то искусство навигации нам предстояло постигать в большом, полутемном и даже немного мрачном зале, в котором слегка пахло сыростью. Вместо окон здесь были круглые, будто бы с корабля снятые, иллюминаторы, и через них было видно море, расстилающееся перед Академией. Почему-то сразу в голову приходили мысли, что это какая-то «старая» часть Академии, кусок, уцелевший после многочисленных войн, и позже отреставрированный, но слегка не до конца — чтобы остался этот дух древности и таинственности.
Таинственности добавляло еще и убранство зала. По стенам были развешаны карты, морские и сухопутные, и не просто бумажные отпечатки, нет! Эти карты были одеты в тяжелые медные рамы, к которым тут и там на подвижных кронтейшнах крепились всякие нужные в картографии инструменты — линейки, карандаши, и даже кое-где — лупы! В нескольких местах стояли деревянные и медные глобусы, и даже рожки свисающей с потолка вычурной люстры, если присмотреться, с определенного ракурса складывались в очень упрощенную, но все же карту одного из полушарий!
Парты здесь тоже стояли слегка амфитеатром, окружая одинокий, но мощный и внушительный, будто линкор среди катеров, учительский стол. Он тоже был завален картами и различными приборами, среди которых я разглядел подзорную трубу и секстан (охренеть, какая древность!), и больше ничего не успел. Потому что как только по Академии прокатился гулкий удар колокола, возвещающий о начале нового занятие, дверь аудитории тут же открылась и в нее вошел высокий тонкий мужчина пожилого возраста в очках-половинках и с такой прической, какую я до этого вообще ни на ком не видел! Может, это даже парик, потому что трудно себе представить, чтобы эти крупные кудри, живо напоминающие подготовленные к фаршировке трубочки каннелони, только кипенно-белые, были живыми волосами!
Вспомнил, где я это видел! На картинах, изображающих предыдущих директоров Академии, вот где! Те, что находились примерно в середине этой галереи, носили точно такие же прически… Или парики — теперь я вообще не уверен, что есть что!
Преподаватель, даром что выглядел немолодо, и носил прическу трехвековой давности, оказался тем еще живчиком. Голос его оказался неожиданно молодым и сильным, легко покрывающим все пространство большого зала, и этим самым голосом, Август ван Синдер, как он представился, торжественно провозгласил, обводя карты и инструменты на стенах вытащенной из-под стола указкой: