– Наверное, не живёт, а жил. След мог оборваться, если деревня – глухая.
– Ладно, и дальше что? – опять разозлилась Рита, – допустим, всё это – правда. Но надо быть идиотами, чтоб из этого делать выводы!
– Ты так думаешь? А вот я бы сделала один вывод. Он заключался бы в том, что всю эту информацию не мешает проверить. Они как раз ровно этим и занялись, только на свой лад. Ведь если есть кровожадность и безнаказанность – кровь прольётся, только дай повод.
– Кровь ради мира?
– Да. Это словосочетание тебе кажется удивительным? Ты – ребёнок! У тебя что было по истории?
Не ответив, Рита нажала кнопку стеклоподъёмника, чтоб избавиться от окурка.
– Так что им нужно-то? Мир или золотой гроб Чингисхана? Насколько я поняла, эти два предмета полностью исключают один другой.
– Ты так полагаешь? А я вот думаю, что нажравшись мировика, можно и вырыть золотой гроб Чингисхана, и продолжать бороться за мир. А почему нет? Древние славяне примерно этим и занимались. Чингисхан, правда, тогда ещё не был мёртв. Даже ещё не был рождён.
– Откуда ты знаешь про мировик? – удивилась Рита. Но она сразу же поняла, что, в сущности, удивляться нечему. Раздув ноздри, она скосила глаза на Мельникова. Он, сволочь, уже выруливал на Садовое.
– Не могу ответить на твой вопрос, – промолвила Батуханова, начав грызть вторую баранку, – так значит, ты сейчас едешь за Арианой?
– Да, еду за Арианой. У тебя нет желания что-нибудь мне сказать по этому поводу?
– Вроде, нет.
– Эльвира, ну почему? А что, если я попаду в беду из-за твоей скрытности? Ты ведь наверняка очень много знаешь про тех людей, к которым она попала! Чего от них можно ждать?
– Ты что, ненормальная? – удивилась Эльвира, – разве тебе неизвестно, чего от них можно ждать? Впрочем, повторяю – тебя это не касается. С тобой – Мельников.
– Ты права, – с печалью сказала Рита, – тогда последний вопрос: ты не пошутила на счёт того, что стала бы проверять эту информацию? Ну, из текста?
– Конечно, стала бы. Это любопытная информация. Текст написан бездарно, значит – правдиво. Ой, извини! Я слышу за дверью шаги врача. Наверное, он собрался меня смотреть. Желаю удачи.
– Тьфу на тебя! – внезапно взорвалась Рита. Она с чудовищной силой нажала на кнопку сброса, будто мобильник был виноват. Сунув его в куртку, она напала на Мельникова:
– Ты – баба! Всё растрепал!
Мельникову было не до неё. Он гнал по Садовому, иногда наклоняя стрелку к ста тридцати. Те, кого он грубо подрезал, ему не сигналили, словно чувствуя исходящую от него угрозу.
– Не всё я ей растрепал, – бросил в ответ Мельников и включил прикуриватель, – сказал я ей только то, что необходимо было сказать. Мы едем туда, откуда, возможно, и не вернёмся.
– Ну, и отлично! – махнула Рита рукой. Но вскоре она почти успокоилась и решила даже поспать. Мельников её растолкал через пять минут.
– Приехали, вылезай.
Рита молча вышла и выпустила Тумана. Пёс был не прочь погулять, но Рита решительно пристегнула к его ошейнику поводок и двинулась с ним к подъезду. Мельников шагал рядом. Код Рита знала. Войдя в подъезд, мужчина и женщина посмотрели в глаза друг другу и поднялись на пятый этаж пешком. Туман всё обнюхивал. Когда Рита вдавила кнопку звонка, он насторожился.
За дверью долго молчали. Потом спросили:
– Кто там?
– Это я, – ответила Рита. Димка открыл. Туман молча бросился. Он всегда атаковал молча.
Глава двадцатая
Ахилл расправляется с Арианой.
Белый ферзь попал в окружение. Ариана, пытаясь его спасти, металась по всей доске верхом на коне. Этот конь один у неё остался, кроме несчастного короля и ферзя. Две пешки, конечно, были не в счёт. Их зажали в клещи. Однако, и королю грозила опасность. Ему два раза уже объявляли шах. Ариана вспомнила вдруг о том, что так и не отдала Дроздовой две книги про шахматную теорию. Очень стыдно стало Малявке, очень обидно. А впрочем, стоило ли всерьёз горевать по этому поводу? Так ли были необходимы Дроздовой эти две книги? Ей всё всегда удавалось. Она привыкла считать, что жизнь – это шахматы. А воспоминания, на взгляд Риты, должны напоминать море разнообразных и разноцветных цветов. Не все из этих цветов могут быть эффектными, яркими, но приятно пахнуть обязан каждый цветок. Малявка не понимала, как можно сравнивать жизнь с шахматной доской, если сами шахматы далеко не всегда являются таковыми? Разве шальную Ритку ещё ни разу не били по голове, когда начинала она выигрывать? Не сбивали её со стула, не угрожали сделать её законченной наркоманкой? Даже не смешивали фигуры? Как-то не верилось.