Колкий дождь переходил в снег. Принимавшее, безусловно, все, лицо Ульяны умывалось им.
- У нас свадьбы не было, можешь не вспоминать. – Признался двуимянный. - Родные, друзья, шампанское, посиделки - все. Я обещал тебе, что свадьба будет, и на это стал зарабатывать.
- Вот как!
- Да. – Ответил Аркадий – Владимир.
« Двуимянный, а может быть, двуличный?» - думала она.
- Ох, Уличка, - он тронул ее плечо, - какую свадьбу закатим! Если бы не вой-на, Если бы не все это... Сашка - свидетель, Ирка, Мишка..., Барсук, Свиристелка - кум, дружка. – Он помолчал. - В первый же день войны Миха покалечился на мине, судьба Свирелкиной мне неизвестна. Узнаем, вернемся. Все поставим с тобой на свое место. Уехать за границу, что ли? Хоть на восток, хоть на запад, жить, работать, спокойно – Продолжал он мечтательно. - Жизнь только начинается…
Сашка от гангрены кончился… Сосед твой по парте. Я дрался с ним когда-то... Странно…- Аркадий - Владимир посмотрел в лицо Ульяны, мокрое от дождя.
Он остановил ее, вынул из кармана платок и вытер ей лицо. Она стояла, послушно опустив руки по швам, прикрыв глаза, шлепая губами.
- Молодчинка, моя Железячка, - сказал он с удовольствием, когда закончил. – Хорошо держишься!
Ульяна подумала, что он понимает намного больше, чем она предполагает, и удастся ли ей провести свой план – не известно. Она показала ему дежурную улыбку. Он же отвел глаза, вздохнул, насобирав полную грудь воздуха, бросил голову вниз. Она шли дальше.
Охранник извлек сигарету, чиркнул спичкой. Сморщенное лицо озарилось. Задымил:
- Брошу привычку, как только война закончится.
Помолчал.
- Хорошо дождь сеет, правда? Как - будто и настроеньице придает. Погода себе на уме, мы – себе. И мне с тобой хорошо. Я уже не один.
Он отправил дым в сторону, почти спрятавшейся за мутное облако, Луны.
- Все когда-нибудь заканчивается. Плохое и хорошее. И это хорошо.
Аркадий - Владимир занят процессом курения, и Ульяне посчастливилось хоть на время избегать его взглядов.
- На контракте я копил деньги, чтобы рвануть подальше, куда - нибудь, где живут жизнью, сидят в кафе, потягивают винцо. Как - будто мы не люди и нам не хочется?
Сигаретный дым повисал в воздухе, а то, вдруг метнувшись, разрывался на ломти, таял в стороне.
- Почему ты представился Аркадием? - спросила Ульяна.
Прогулка неспешна. Оттенки шагов: подтюкивающие по мелкости луж туф-ли и ботинки, юрзкие капли раздражают дорогу.
- Когда я нашел тебя, нужно было срочно принимать решение. В таком со-стоянии оставлять тебя было невозможно. Сначала я хотел просто явиться, как есть. Правдой-маткой. Но, проследив за тобой, понял - кто сотворил над тобой этакое, должен ответить. Я следил за тобой какое-то время... Я встречался тебе на дороге. Ты не узнала меня ни в первый, ни в третий раз, сколь-ко бы я не восставал перед тобой. Мои предчувствия не готовы были к таким страшным фактам. Все оказалось намного сложнее. Мне говорили - с тобой что-то не так, но не до такой же степени!
Аркадий - балагур, твой сосед. У него мать больна... Что-то со спиной... Он просил, кстати, у тебя помощи, но ты его здорово напугала...
-Я?
- Да. Присматривать за тобой ему поручил Руслан, так называемый муж. А я перехватил эстафету. Вот все. Компания слежения за тобой, девочка, плохо развита. Лапидос – дамочка еще та, которая взялась сопровождать тебя с магазина, - пояснил Аркадий-Владимир, - она из их компании. Она должна была также присматривать за тобой, но наблюдала только твой подъезд, когда ты выйдешь или войдешь, когда выглянешь из окошка. Мы, кстати, по-этому так поздно пошли на прогулку.
Так вкратце. Вопросы? Может быть, еще кто-нибудь приставлен за тобой, а я не знаю?
Она не знала.
Охранник продолжил:
- Руслан, или, кто он там... Думаю, это даже имя не его, надеется, что ты продолжаешь глотать таблетки. Перегнав эту компашку на полшага, мне стало многое понятным.
Охранник замолк. Она глядела на него. Он нашел урну и запустил в нее окурком.
- Что же ты дальше намерен делать? - спросила Ульяна.
- Эта дамочка с зелеными глазами, серьезная штука, скажу тебе. Мне суди-лось познакомиться с ней. Острый коготок. Она гипнотизер, думаю, психотерапевт или что-то в этом роде, специалист. У нее, кажется, свои планы на твой счет. Или ты ей просто дорожку пересекла?
- Не понимаю...- сказала Ульяна, когда он длинно остановился на ней.
Он отплюнул в сторону. Ржавая ирония в лице.
- Что ты с ней сделал? – Спросила Ульяна.
- Как тебе сказать…
- Убил? – Пришло ей.
Аркадий - Владимир остановился и неожиданно, пугая Ульяну, захохотал. Она же сжавшись, стояла и ждала, когда закончится это.
- Пойдем! – Смеялся он. - В последний раз, ха-ха, я видел ее с бумажным паком какого-то очень дешевого вина. Царица! Она напялила на себя очередную какую-то дурную одежду и эту шляпу… еще поискать. Знаешь, у нас рядовой состав такой бы побрезговал. Драная птица!
- Что же ты собираешься делать? – повторила Ульяна вопрос.
- Конкретно? Хм. С кем?
Она уставилась на него серьезным образом, ждала.
- Хм... - Ответил он, мотнув поджатым подбородком. - Тебе надо это?
- Да, и сейчас.
Когда они свернули за угол, перед ними открылся яркий проспект в витражах, островах рекламы, соблазнах магазинов. Люди, как и днем, торопились куда-то, как - будто столь поздний вечер ничего не поменял в их планах.
Кто-то парами, кто компаниями передвигались навстречу друг другу. Местных было заметно по легкой, прогулочной походке, простой одежде.
Возгласы, смех. Кто-то из толпы молодых выбегал вперед и смартфоном за-печатлял всю группу.
- За окошком, помню, зима, метель, а мы - на уроке Светланы Леонидовны, нашего классного руководителя. – Начал приглушенным голосом Аркадий - Владимир. - Ее на этом свете уж нет ...
Тогда, давно, она склонялась к журналу своими толстыми очками, у всех за-пирало дыхание перед тем, как озвучится чья-то фамилия. Слышно было, как за рамами одна на одну укладываются снежинки, прижимаясь, друг к дружке, тихо шуршат последний раз, ломая оперение.
После вызванного, класс оживал. Избранник шел к доске доказывать мене-лаевскую теорему. Это название мне запомнилось, потому что у нас в классе был такой по фамилии Менулов. Как-то так.
Ты стоишь на лобном месте, у доски. По ту сторону – парты, лица друзей. Тебе доказать эту окаянную теорему. Только зачем? Ее доказывали, в конце концов, общими усилиями... Да. И в этом согласие, дружба. Сколько этих теорем! Чертова разнокалиберность! Сколько их за школьные годы! На каждого по одной точно хватает. Не всем суждено было выйти к доске, ступить на пирс, так сказать науки, где ты - на ладони. Теоремы все - равно сами отыскивают нас.
Уж тысячу раз доказанные предшествующими поколениями, они все ходят, ходят по свету - одна за другой, ищут, ждут, пока ты отложишь дела, и возьмешься за них. А не найдется времени, или забудется, - какая- нибудь из них сама примется доказывать тебя. Вот, Ульяна, в чем дело.