«У них какое-то раздвоение личности: с одной стороны, они исследователи, а с другой — участники грубого фарса, чего не может позволить себе уважающий себя человек. Ладно, этот богатей Аксаков или журналист Берг, гоняющийся за сенсациями по всему свету. Им скучно жить без присутствия в жизни чего-то сверхъестественного, загадочного, непонятного. Они и в вареном яйце найдут колдовскую силу, верят в вещие сны и гадание по картам. Но Бутлеров и Вагнер, оба учились за границей у лучших профессоров — и вот, на тебе…»
С соседнего фонаря вспорхнула проснувшаяся ворона, и он невольно вздрогнул, испытав на себе притягательность всего, что ему пришлось пережить.
«Для впечатлительного человека подобные сеансы губительны и потому противопоказаны. Нет, с этим надо как-то бороться и каленым железом изгнать из общества, — продолжал рассуждать он, уже подходя к своему дому. — Все наше общество больно, если сам император верит в подобные сказки. Необходимо при университете организовать специальную комиссию из здравомыслящих профессоров и провести наглядные опыты, которые бы доказали, что никаких духов в природе нет и быть не может».
Немного поспав, он отправился на лекции и там, не открывая имен, рассказал студентам о всем им этой ночью увиденном. Аудитория встретила его рассказ неоднозначно.
— А как же учение церкви о том, что души умерших присутствуют среди нас? — спросил один из студентов. — Особенно если они, как это принято говорить, не обрели покой…
Менделеев ответил не сразу, а лишь чуть подумав, задал встречный вопрос:
— Ответьте мне, мой друг, а кем доказано, что души действительно существуют среди нас? Я вот ни разу их не встречал…
— Учением церкви! — выкрикнул кто-то.
— Хорошо, а по каким признакам мы можем определить, что явился именно вызванный нами дух, а не какой-то шарлатан устраивает все это представление? Вот о присутствии крахмала мы судим, если капнем на вещество капельку йода. Железо обладает одними свойствами, медь — другими. А какими свойствами обладает пресловутый дух?
— Профессор, нельзя материальные законы распространять на тела духовные, — попытался вступить с ним в спор солидный молодой человек с пшеничными усиками под курносым носом.
— Вы сказали «тела»? — уцепился за это слово Менделеев. — А что вы под этим подразумеваете? Духовные тела? А какие они,
эти тела?
— Они невидимые, откуда я могу знать, какие они, — не мог придумать ничего иного его оппонент.
— Хорошо, пусть будет так. Но и водород или азот нам тоже не видны, но мы же умеем их получать и знаем их свойства. А можно ли судить о теле духовном, пользуясь вашим определением?
— Дух следует посадить в колбу и хорошенько нагреть, — насмешливо посоветовал кто-то из последнего ряда. — Вот тогда он себя и проявит. А лучше сперва хорошенько его заморозить, а потом нагреть, наверняка не выдержит.
— И кислоты туда еще плеснуть, — продолжали шутить студенты, понимая, что сейчас им все позволительно.
— Пожалуйста, прошу вас, — с улыбкой ответил Менделеев и пододвинул к краю демонстрационного стола колбу, а вслед за ней и спиртовку. — Ловите нужный вам дух и проводите свой эксперимент, а мы будем с удовольствием наблюдать. Что, нет желающих? Вот и я о том же. Если нет объекта исследования, то какой вывод мы можем сделать? — Он поднял обе руки, ожидая ответа.
Но студенты неожиданно насторожились, а Ефим Назаров, сын протоиерея, насупился и сурово спросил:
— Господин профессор, выходит, вы желаете заявить, что человеческой души не существует? А что скажет на это Святейший Синод, извольте полюбопытствовать? Мне почему-то кажется, они ваших взглядов не одобрят, точно говорю.
— Милостивый государь, ничего подобного я не говорил, — поспешил обезопасить себя Менделеев, понимая, что зашел слишком далеко, — я не посягаю на законы и прочие положения православной церкви.
Я всего лишь ученый и привык судить обо всем, исходя из своего жизненного опыта и убеждений. Никто не отрицает учения Христа и принесенные Им заповеди. Человек, несомненно, наделен не только жизненными, но и духовными потребностями. Это нравственная составляющая вопроса. И церковь учит нас именно нравственности, с чем никто, надеюсь, не будет спорить. Но согласитесь, если дух, который вызывают эти самые спириты, невозможно исследовать, то возникает другой законный вопрос: а есть ли он на самом деле? Они говорят — да, а я говорю — докажите. И я уверен, что здравомыслящие церковные мужи и иерархи будут на моей стороне…