— А вот и нет, — грубо перебил его все тот же Ефим Назаров, — мой отец считает, что, коль есть души умерших, то они вполне способны и проявлять себя. Разве в церкви во время службы не молятся за души усопших? И, коль молятся, значит, они есть…
— Не буду спорить. — Менделеев понимал, что сейчас он идет по тонкому льду и одно неосторожное слово может вызвать недовольство некоторых студентов, не разделяющих его мысли, а вслед за тем может последовать на него донос в Синод или еще куда-то от того же Назарова или его отца. Тогда ему придется совсем худо. Потому он решил прекратить дискуссию и свести все к шутке.
— Не стану спорить, — повторил он, — тем более что предмет спора находится вне химической науки. Давайте сделаем так: как только кому-то из вас удастся вызвать дух прямо здесь, в аудитории, обязуюсь завтра же прийти на занятие без бороды. Ну, есть желающие заключить со мной спор на мою бороду?
Студенты громко засмеялись, понимая, спор закончился ничем. Хотя их уважаемый профессор не смог опровергнуть возражения поповича Назарова, которого все сторонились из-за его привычки писать доносы и наушничать начальству на их проступки. Зато к Менделееву они относились тепло и совсем не желали, чтоб у него возникли неприятности по какому-то, как им казалось, пустяковому поводу.
Менделеев перешел к теме лекции, но для себя понял, просто так, голыми руками сторонников спиритизма ему не разоблачить. Тем более, как оказалось, у них имеются сторонники в церковных кругах, а это тем более осложняло дело. Нужна поддержка коллег и проведение разоблачительных экспериментов, на что ему не особо хотелось тратить свое время. Но и смириться с нарастающей волной поголовного увлечения спиритизмом он не мог.
После лекций он направился к ректору и там изложил ему суть наблюдаемых им сеансов, опять же, не став называть имена своих коллег, а лишь намекнул, что некоторые из университетских преподавателей принимают в тех сеансах активное участие.
— Да не может такого быть, — не поверил тот, — мало мне покрывательства зачинщиков студенческих беспорядков, а теперь еще мистики среди студентов объявятся. Да нас зарубежные коллеги засмеют! Нет, я такой позор не переживу и подам в отставку, если об этом станет известно журналистам. Дмитрий Иванович, я не спрашиваю у вас, кто в том шабаше участвует, не хочу, чтоб вы стали доносчиком, да и вы на это, знаю, не пойдете. Но прошу вас, будьте добры, поговорите с ними во имя всех нас, кто здесь на службе состоит, чтоб они прекратили свои опыты. Или пусть подают в отставку и тогда хоть на метле летают.
— Я предлагаю создать комиссию и сделать вас ее председателем, — высказал Менделеев свое мнение. — Отправим наших представителей наблюдать за сеансами в разные спиритические кружки, а их, как понимаю, в столице немало. А я тем временем лично подготовлю специальное оборудование и даже помещение, где подобные сеансы можно будет контролировать. Думаю, при тщательном контроле они разоблачат сами себя. Вот тогда и пригласим журналистов. Пусть сообщат в своих газетках, что это шарлатаны или люди, поверившие им, дурачат народ, и не более того.
— Поддерживаю вас, полностью поддерживаю, — согласился ректор, — но меня от председательства увольте. У меня других дел немало. Лучше вы от моего имени возглавьте эту комиссию, тем более вам я полностью доверяю.
— Благодарю и завтра же сообщу коллегам ваше мнение, — кивнул Менделеев и собрался было идти, но ректор остановил его.
— Дмитрий Иванович, вы поосторожнее с ними. Ведь сам государь император приглашал к себе какого-то там медиума, а если до его величества дойдет, что мы тут организуем расправу над спиритами, то… как бы дело не кончилось тем, что по наши души пришлют другую комиссию. Вы понимаете, о чем я? — Менделеев кивнул в ответ. — Наберут из всяких знатных сановников, которые на наш университет и на вас лично давно зуб имеют. Так что, голубчик, лишнего не говорите и со студентами тоже на лекциях речь на эту тему больше не заводите, — лукаво глянул ректор на профессора.
— Когда же успели донести? — удивился тот. — Я лишь чайку на кафедре выпил и сразу к вам, а вы уже и в курсе. Ну и дела…
— Служба у нас такая — знать обо всем, — тяжко вздохнув, ответил ректор, протягивая ему руку для пожатия.
Глава шестая