В университетских мастерских был изготовлен специальный стол, крышка которого не имела выступов для захвата ее руками, а единственная ножка была сконструирована таким образом, что не было никакой возможности подсунуть под нее ногу. К тому же по бокам от него находилось четыре динамометра, способные уловить любое постороннее воздействие на сам стол. Наконец был доставлен затребованный спиритами орган, опробован, и на вечер назначили первый сеанс.
Менделеев скептически оглядывал все эти приготовления, заранее ища подвоха со стороны испытуемых, и делал пометки в блокноте, куда были занесены имена всех присутствующих и порядок проводимых испытаний. Его познакомили с братьями Петти, оказавшимися среднего роста молодыми людьми со шныряющими по сторонам глазами и простуженными носами. Они ни слова не понимали по-русски, но зато охотно съели на менделеевской кухне каждый по две порции борща и по десятку котлет, чему кухарка несказанно удивилась и обронила непонятно к кому сакраментальную фразу:
— Их что, всю дорогу голодом, что ль, морили? У нас Анисим- дворник и то не так горазд жрать, а поздоровее их будет…
Братья в ответ лишь улыбнулись ей и дружно закивали коротко стриженными головами.
С появлением приглашенных гостей все домашние были препровождены в самую дальнюю комнату, и Менделеев строго наказал супруге:
— Гляди, чтоб детки не сунулись к нам. А то… дело такое, неизвестно, какая чертовщина повылазит без приглашения…
— Неужели все так опасно? — испуганно крестясь, спросила его Феозва. — Может, мне к родственникам лучше поехать?
— Встаньте к матушкиной иконе и читайте акафист или что там. Мне эдак спокойней будет. Да я не столько чертей боюсь, сколько жульничества со стороны этих братцев. Уж больно ушлые, так глазищами по сторонам и стреляют, как бы детишек не напугали. А про чертей для твоей острастки добавил, — рассмеялся он. — Да тебе они совсем не страшны, ты ж каждое воскресенье к обедне ходишь, чего бояться?
— Вечно ты, Митя, богохульничаешь и тащишь в дом всяческих проходимцев. Нельзя было это у кого-то другого устроить?
— Потом поговорим, — махнул он рукой и направился в комнату, где все было готово к началу сеанса. Послышались звуки органа, которые извлек из инструмента приглашенный молодой католик из кафедрального собора, пришедшие члены комиссии расселись, тогда как два брата-медиума стояли чуть в стороне ото всех.
Последним в комнату зашел Менделеев и объявил о ходе проводимых, как он выразился, «испытаний». Первое из них заключалось в том, что с помощью «силы мысли» должен был несколько раз зазвонить колокольчик, помещенный в клетку, подвешенную под потолком. Задули все лампы и свечи, после чего все разговоры прекратились, и слышны были лишь тихие звуки органа. Неожиданно колокольчик брякнул несколько раз, и Аксаков громко воскликнул:
— Ну вот, первое испытание прошло удачно! А я вам что говорил? А вы не верили, и, как оказалось, совершенно напрасно!
Менделеев потребовал зажечь несколько свечей, после чего внимательно осмотрел стол, над которым была повешена клетка. Он усмехнулся и поманил к себе остальных двух наблюдателей из числа профессоров — членов комиссии. Он показал им на закрепленные динамометры, стрелки которых отклонились.
— А на это что вы скажете? — спросил он Аксакова. — Кто-то ловко вспрыгнул на стол, и приборы это зафиксировали. Видите показания?
— Я ничего в этом не понимаю, — отмахнулся тот, — при чем здесь показания ваших приборов и колокольчик? Неведомые нам силы могли подействовать и на ваши приборы. Что ж тут удивительного?
— Тогда гляньте сюда, — предложил Менделеев, указывая на стол, который был им предварительно посыпан мелом, и на нем четко отпечатались следы чьих-то подошв. — Откуда они здесь взялись?
Он быстро подошел к сидящим братьям и попросил их движением ладони приподнять ноги. Те в недоумении выполнили его просьбу, и присутствующие увидели, что подошвы ботинок одного из них белого цвета.