— Не надо делать из меня шута горохового! — выкрикнул Бутлеров и стукнул кулаком по столу. — Мы собрались здесь не для того, чтоб слушать издевательства заманившего нас сюда человека. Если вы не замолчите, то я за себя не ручаюсь…
— Господа, господа, — поспешил утихомирить всех Аксаков, — поссориться мы всегда успеем. А то, что показал нам господин Менделеев, еще ничего не объясняет. Нам неизвестно, какими свойствами обладает влага в этом кабинете. Ее пока еще никто испытаниям не подверг. Может быть, она покажет тот же самый результат?
— Вы хотите, чтоб я провел пробы воздуха в этом помещении? — живо откликнулся Менделеев. — Извольте, это недолго сделать…
— Нет уж, увольте нас от ваших опытов, — остановил его Аксаков, — я предлагаю перейти к следующему, как вы выразились, испытанию. Сейчас одного из медиумов крепко привяжут к стулу и вновь погасят свет. А через какое-то время он окажется в этом самом алькове, — указал он рукой на марлевый шатер.
Менделеев не стал возражать, но внимательно следил, как приглашенные Аксаковым помощники примотали прочными веревками одного из братьев к стулу. Убедились в том и все остальные желающие, после чего свечи загасили, и органист стал исполнять тягучую мелодию, наполнившую своими звуками всю комнату.
Один Менделеев оставался на ногах, остальные сидели у стены. И вдруг ему послышался какой-то посторонний треск. Он, недолго раздумывая, вынул из кармана спички и чиркнул одну. Взглядам присутствующих предстал находящийся уже внутри марлевого шатра медиум, торопливо зашивавший длинной иглой разрез в материи. Раздались негодующие возгласы, запалили все имеющиеся в наличии свечи, и Менделеев, обратившись к Аксакову, поинтересовался:
— А как вы это явление объясните?
— Понятия не имею, — хмуро ответил тот и подошел к алькову, где обменялся парой фраз с застигнутым врасплох неудачником. Потом он повернулся ко всем и с обескураживающей улыбкой пояснил:
— Молодой человек сказал мне, что перемещение его в пространстве неведомыми ему силами было столь, стремительно, что материя лопнула и он во избежание кривотолков решил ее заштопать… Только и всего…
— Конечно, и веревки спали с него сами собой, — с ехидцей спросил один из членов комиссии. — Ловко все обставлено, ничего не скажешь…
— Не нужно быть настолько предвзятыми. Согласитесь, обычный человек вряд ли в состоянии сам освободиться от подобных пут. Это явная помощь…
— Сверхъестественных сил, — вставил Менделеев. — Без этого никак не обошлось… Да, ответить на это мне просто нечего…
— На ярмарках и не такие штучки можно увидеть, — подал голос молчавший до этого другой член комиссии.
— И слава богу, что вы хоть чему-то поверили, — масляным голоском подвел итог Аксаков, боясь, что скандал может разразиться с новой силой. — Думается, на сегодня хватит этих самых испытаний. Молодые люди устали и им нужно отдохнуть. Так что разрешите откланяться…
Оба брата и их помощники удалились вслед за Аксаковым. Последним ушел Бутлеров, хотя Менделеев и пытался завязать с ним разговор, надеясь призвать его к прозрению после очевидных разоблачений махинаций, продемонстрированных братцами Петти. Но тот злобно сверкнул глазами, проходя мимо, на что хозяин лишь тяжко вздохнул и не пошел провожать гостей, а направился в свой кабинет.
Глава двенадцатая
Буквально через несколько дней после проведенных испытаний с участием братьев Петти Менделеев вышел по какой-то своей надобности из здания университета. Не сделал он и десятка шагов, как навстречу ему попался невысокий мужчина с рыжей бородкой, который при встрече вежливо приподнял свою шляпу и приостановился.
Менделеев не сразу узнал в нем известного писателя Федора Достоевского, о котором недавно упоминал Аксаков, и подумал, что тот повстречался емудалеко не случайно. Он тоже поздоровался и ненадолго задержал шаг, намереваясь идти дальше, но тот обратился к нему:
— Дмитрий Иванович, если не ошибаюсь?
— Он самый. А вы, сударь, Достоевский Федор, Федор… — Он, как назло, не мог вспомнить отчества писателя.
— Михайлович, — подсказал тот с улыбкой, да это и не столь важно. Нас сама судьба свела, давно искал встречи с вами…
— Что ж не заглянули в университет? Меня там всякий знает, проводили бы на кафедру или хотя бы визитку свою оставили. А то судьба — она девица ветреная, может поступить так, как ей заблагорассудится…