«Оно и к лучшему, — размышлял он после подобных встреч, — видать, побаиваются, а может, уважают. Кто их разберет…»
Да и не оставалось у него времени, чтобы разобраться, кто и как к нему относится: лекции чуть не каждый день, подготовка опытов к ним, а дома, куда он стремился словно заплутавший путник к домашнему очагу, его ждали рабочий кабинет, письменный стол и неоконченные рукописи; не говоря о регулярно проводимых им исследованиях, выполняемых по заказу различных ведомств.
Лишь под вечер, оставшись один, он осознавал себя свободным от дел текущих, но обязательных, хотя без них он просто не мыслил своего существования. Главное дело начиналось для него именно за письменным столом, где рождались новые идеи, которые он пытался развить, осмыслить, понять, почему не удался недавно проведенный им опыт или как добиться требуемого результата, необходимого для изготовления более прочного вещества взамен ранее применяющегося.
Он понимал, ему несказанно повезло жить именно в это время, когда в химической науке известна всего лишь малая толика свойств большинства элементов, многие из которых требовали дальнейших разработок. К тому же вещества, используемые на производстве, постоянно заменялись новыми, методы их получения совершенствовались, и если вчера тот же кислород получали одним путем, то с появлением электрических батарей все переменилось. И так было в каждом из направлений промышленного производства, за которые он брался, не зная доподлинно, какой результат получит в итоге.
Все это требовало не только долгих размышлений, но и кропотливых подсчетов, проведения опытов, различных измерений и сравнения их. Он в своей работе, по сути дела, двигался вслепую и не переставал удивляться, когда находил нужный вариант, словно кто-то, стоящий рядом, подсказывал, правильное решение. Одни зовут это интуицией, другие Божьим даром, а то и предназначением свыше. Но он то знал, лишь каждодневная и непрестанная работа мысли рано или поздно укажет путь к требуемому результату.
Порой он улыбался, вспоминая известное высказывание любимого им поэта в свой собственный адрес: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» Но вот себя он хоть и ценил в известной степени, но в один ряд с не так давно умершим гением ставить не позволял.
«Кто я? — частенько задавался он подобным вопросом. — Всего лишь трудяга, не лучше каторжника, много чего пока не понимаю, а когда найду что-то малое, то поначалу кажется, будто оно не особо важно. А если разобраться, сколько таких малостей впереди, то страшно представить. Но это как раз и радует, когда знаешь, что впереди предстоит огромная работа. Иначе зачем жить?»
Так или иначе, Дмитрий Иванович жил в бешеном ритме все прошедшие годы и плохо понимал, как можно весь день пролежать на диване или всю ночь сидеть за карточным столом. По возвращении к себе на квартиру, обычно ближе к вечеру, он обязательно обедал, торопливо просматривал газеты, иногда читал что-то прямо за столом из любимого им Жюля Верна и сразу направлялся в свой кабинет. Там он просматривал лежащие на письменном столе бумаги, при этом разговаривал сам с собой: «Ты пока полежи, твой срок не подошел. А вот ты иди ко мне, сейчас поговорим, глянем, о чем это я там давеча писал».
При этом каждую папку, обычно склеенную собственноручно, он припечатывал каким-нибудь камешком того или иного минерала, отмечая тем самым степень их важности. Были здесь камни кварцита и горного хрусталя, и топазы, и даже плохо обработанные пластинки нефрита, подаренные хозяину кабинета в большинстве своем студентами, побывавшими в геологических экспедициях. Цена их была невелика, но для Менделеева их коммерческая ценность была абсолютно безразлична. А ценил он те находки за их неповторимость и причудливость узоров, выходящих на поверхность сколов. В них сама природа заложила все разнообразие мира, суть которого плохо сведущий человек даже не представлял, чаще всего думая о той цене, что мог бы выручить, продавши минерал скупщику или там ювелиру. И не более того. И человек тот вряд ли попытается понять, почему и откуда явилось ему это чудо природы, кто и как его создал, произвел на белый свет, оставив неразрешимой загадку его создания.