— Должен один господин пожаловать. Он из провинции прибыл. Так вот, как увидишь его, дай мне знать. А вот тебе на чай. — И он положил на стол монету, которую половой тут же с готовностью забрал.
— Не извольте сомневаться. Всё исполню в лучшем виде, — щёлкнул тот каблуками и отошел на прежнее место напротив входа.
Иван Евстафьевич Попов, отец Анны, оказался мужчиной средних лет, худощавым, с загорелым лицом и, что сразу бросалось в глаза, неуверенным в себе. Как только он вошел, половой бросился к нему, предлагая проследовать к столику, где его ожидал Менделеев. Но Попов глянул на него с подозрением, словно ожидая какого-то подвоха. Возможно, предстоящая встреча совсем не радовала его, и он всячески старался её оттянуть, но затем, увидев шагнувшего к нему Дмитрия Ивановича, всё же решился и, озираясь по сторонам, пошел к нему навстречу.
Когда оба сели за стол, Менделеев понял, что Попов явно принял для храбрости рюмку, а может, и больше коньяка, о чем свидетельствовали поблескивающие глаза и стойкий коньячный аромат, исходящий от собеседника.
От предложения что-нибудь заказать он отказался, а потом, чуть подумав, попросил принести себе стакан чая. Дмитрию Ивановичу не оставалось ничего другого, как попросить то же самое.
— Значит, вы и есть тот самый Менделеев? — первым заговорил Попов.
— Прошу любить и жаловать, — с улыбкой ответил Дмитрий Иванович.
— Чего не обещаю, того не обещаю, — нахмурился тот в ответ.
— Просто вы пожелали встретиться, и я к вашим услугам.
— Я слышал, вы женаты?
— Именно так. Женат.
— И дети имеются?
— Совершенно верно. Двое, — согласился Дмитрий Иванович.
— И как же вы, будучи семейным человеком, решились ухаживать за моей дочерью, которая вам едва ли в дочери не годится. А еще, слышал, состоите профессором.
— Не стану возражать. Состою при этой самой должности.
— И что намерены предпринять? Надеюсь вы понимаете, я этого так не оставлю и буду вынужден принять меры.
— О каких мерах вы говорите? — поинтересовался Менделеев. — Дуэль? Жалоба начальству или что иное?
Иван Евстафьевич отмахнулся от его слов и отхлебнул чай из принесенного стакана.
— Полноте вам, этим дело не решишь. Тем более, как успел заметить, Аня к вам расположена. В случае моей жалобы, а тем более дуэли. — Он усмехнулся. — А стреляю я превосходно, тень ляжет на ее имя и вряд ли удастся скрыть истинную причину. Нет, я поступлю иначе: просто увезу ее с собой и тем самым прерву ваши встречи.
Менделеев внимательно выслушал его, тоже сделал глоток из стакана и возразил:
— Я не уверен, даст ли она на то свое согласие.
— А я и спрашивать не стану, увезу, и все дела, — хлопнул ладонью по столу Попов.
— Не те нынче времена, чтоб девушек против их воли увозить куда-то, — покачал головой Менделеев. — Вряд ли у вас что получится. Вот тогда точно пойдут разговоры. Нет, у меня к вам иное предложение.
— Это какое же? — удивился Иван Евстафьевич. — Жениться на ней изволите, что ли? Но это немыслимо.
— Жениться на Ане я был бы рад, но вот только моя благоверная не соглашается на развод. Поверьте мне, у меня по поводу вашей дочери самые серьезные намерения. Я не оставлю попыток уговорить жену дать мне развод. В конце концов, я люблю Аню…
— Что мне ваша любовь?! — с горечью ответил его собеседник. — Её к делу не пришьешь…
— И без нее никак.
— И что вы предлагаете? Ведь вы, как думаю, неглупый человек и всё понимаете. Откажитесь от моей дочери, оставьте ее в покое, и, думаю, она со временем вас забудет.
— Поверьте, я не в силах это сделать, сердцу, как известно, не прикажешь.
— Да слышали мы это сколько раз. Где же ваша честь? Где порядочность? Пожалейте бедную девушку, отпустите ее на все четыре стороны. Умоляю вас! — заломил он руки, и на глазах у него выступили слезы.
Менделееву стало жалко его, но он не отступал:
— Хорошо, я согласен на ваше предложение. Мы расстанемся. Испытаем себя. Но пусть только она уедет не с вами…
— А куда еще? — удивился Попов. — В деревню? На край света?
— Нет. За границу, в Италию, например. Я похлопочу, чтоб ее туда направили от академии. Думаю, особых препятствий не будет.
— А без вашего участия никак нельзя? — не соглашался Анин отец. — Не хочу от вас никакой помощи.
— Боюсь, не получится. Но я попробую сделать это и не привлечь ничьего внимания.