Мужики в испуге замерли, лишь староста подал голос, не желая сдаваться:
— Ты этого, того, не пужай нас, мы и не таких видали. Если он взорвется, то и ты не уцелеешь. Хватай его, ребята!
Но ни один из мужиков не тронулся с места, опасаясь, как бы этот похожий на попа человек не привел свою угрозу в исполнение. Про взрывы в Петербурге наверняка все из них были наслышаны.
В это время Макар тоже подал голос:
— Ты, Афанасий Петрович, от стараний своих совсем умом тронулся. Разве не видишь, кто перед тобой? Это же профессор из Петербурга, а не беглый каторжник.
— Пусть докажет, — ответил настырный староста, — твоему слову у нас веры нет. Покажи документ, кто ты есть, — обратился он к ученому
Менделеев понял, что пришла пора действовать, сунул спичечный коробок обратно в карман, неспешно подошел к корзине, извлек оттуда свои измерительные приборы, которые ярко блестели на солнце своими начищенными медными поверхностями.
— Вот это видели, — обратился он к мужикам, — эти инструменты взяты мной в лаборатории университета для измерения состава воздуха, давления, влажности. А поднимался я на этом летательном аппарате для наблюдения за солнечным затмением, которое все вы, надеюсь, видели. Так говорю?
— Как не видеть, видели, — согласились те.
— Жуть! Такая темнота настала.
— Бабы у нас за печку забились, орут, мол, конец света наступает, сейчас антихрист пожалует!
— А тут ты точнехонько с неба спустился, как всем нам не испужаться…
Менделеев захохотал, и его смех подействовал успокаивающе на стоявших вокруг него крестьян: кто фыркнул, кто хихикнул, и лишь один староста сохранял серьезную физиономию, видимо, не оставив мысли схватить подозрительного ученого и сдать его полиции.
— Можете убедиться, что хвоста у меня нет и рогов тоже, Менделеев для наглядности снял шляпу, — да и копыта не растут. Хотите, сапоги сниму?
— Не надо, верим, — отвечали ему.
Тут Менделеев увидел, что Макар с интересом разглядывает его приборы и даже поглаживает один из них, и предупредил его негромко:
— Можешь в руках подержать, только осторожно, он больших денег стоит, — а потом, повернувшись к крестьянам, спросил: — Ну, все? Мир? В дом меня пустите чайку попить, а то замерз там, наверху…
— Так там же солнышко греет, отчего замерз…
— А-а-а… долго объяснять, поверьте на слово. Да, — спохватился он, — только вот надо из шара весь газ выпустить, и курить не вздумайте или огонь рядом разводить, — махнул он рукой в сторону одного из крестьян, что начал было сворачивать самокрутку.
Староста, почуяв в его голосе повелительные нотки, вроде бы тоже успокоился и степенно ответил, показав тем самым, кто здесь хозяин:
— Ладно, все сделаем, как велишь. Макар и брат твой, оставайтесь тут, сделайте все на совесть, как профессор велит. А вы за мной идите, так и быть, пущу к себе в дом. Опять же пригляд будет, а то с кого спрос, ежели чего случится? С меня и спросится…
Староста зашагал по полю впереди, за ним Менделеев, а следом, перешептываясь о чем-то меж собой, шли крестьяне, и было слышно, как один говорил другому:
— А не от него ли, от шара этого, затмение случилось? Раньше, сколько помню, никогда такого не было… А вот как он полетел, так словно солнышко кто ладошкой закрыл.
— Да кто их знает, столишных этих профессоров, слыхал я, будто они много чего напридумывали, лучше бы для нас чего путное сделали, а то живем, как при царе Горохе, не то что они в своем городе…
Но Менделееву было не до их разговоров. Он на ходу пытался уговорить старосту, чтоб тот отправил кого-нибудь до ближайшей станции, откуда можно дать телеграмму о месте его нахождения, чтоб за ним прислали какую-нибудь подводу, а лучше тройку.
Староста выслушал его, покрутил головой и ответил:
— Пустое дело, даже если кого пошлю, кто ж его к телеграфу допустит?
— А я ему с собой записку дам, телеграфисты в курсе. Начальство потом тебе обязательно благодарность объявит за оказанную помощь и содействие науке, точно говорю. Еще и премию могут дать, денег, то есть…
Староста недоверчиво хмыкнул, но деваться ему было некуда, а потому сказал, почесав пятерней в голове:
— Ладно, строчи свою писульку, коль бумага есть, отправлю человечка, пущай сгоняет.
Зайдя в дом старосты, Менделеев первым делом присел к столу, достал из дорожной сумки блокнот, в котором вел записи, вырвал чистый лист и набросал несколько слов, чтоб телеграмма вышла как можно короче.