— Вы надолго к нам? Тут про вас разное говорят, будто бы с ревизией прибыли, начальство побаивается, как бы не доложили потом в столицу обо всем, что у нас творится.
— Полноте, какая ревизия? Мне нужно для работы кой-какие данные собрать о вырубке лесов, об отлове рыбы, о запашках, сколько хлеба собирают. Одним словом, сухая цифирь.
— Не скажите, смотря как эту цифирь повернуть. Иная цифирка может начальственному лицу должности стоить, а то и под тюремный срок подвести.
В это время горничная девушка вкатила столик, уставленный различными закусками, и начала расставлять перед Дмитрием Ивановичем. На тарелках была холодная говядина, заливная осетрина, соленые огурчики, тушеный картофель, соленые грибочки и прочие сибирские деликатесы, о существовании которых он почти забыл.
— Ну, матушка, благодарствую, уважили старика, даже мечтать не мог о таком угощении.
Фелицитата Васильевна хитро улыбнулась и ехидно спросила:
— Чего ж так редко на родине бываешь, вот когда бы сильно соскучился, давно б приехал, У вас, в Петербурге, поди, одни заморские кушанья подают, а что такое настоящая еда, давно забыли…
Менделеев хотел было возразить, но счел за лучшее согласиться, потому кивнул головой и попросил:
— А чайку заварить можно будет?
Горничная посмотрела на хозяйку, на что та недоуменно ответила:
— Так я думала, вы под хорошую закуску рюмочку-другую примете водочки или коньячку, а вам, оказывается, чай подавай.
— Нет, простите великодушно, но, кроме вина хорошего, другие напитки не приемлю. А чай для меня наипервейшее средство взбодриться с дороги.
— Как скажете, а то, глядишь, и я бы с вами рюмочку пригубила, а одна не стану. Неси чай гостю, — кивнула она горничной.
Едва Менделеев приступил к еде, как позади них распахнулась дверь, и в зал вошел купец Сыромятников, а следом за ним мужчина лет тридцати, с лихими, чуть завитыми, усиками. Они подошли к ним, при этом Менделеев заметил, что Фелицитата Васильевна сжала губы и наморщила лоб, пытаясь сдержать неудовольствие от появления незваных гостей, но промолчала.
— Прошу меня извинить, уважаемая хозяйка, и вы, Дмитрий Иванович, но в силу обстоятельств нам не удалось договорить, а потому явился с предложением: не хотите ли родные места посетить? Это я про Аремзянское село говорю.
Он словно читал мысли Менделеева, который едва ли не каждый день вспоминал детские годы, проведенные в имении родителей, когда у него не было никаких особых забот, кроме как лазать с деревенскими мальчишками по лесам и оврагам, купаться в речке, удить рыбу. И все это крепко врезалось ему в память, хотелось повторить, но он понимал, подобное невозможно, и тем не менее не мог подавить в себе желания хоть разок побывать в тех краях. Поэтому он с готовностью ответил:
— Это вы точно говорите, очень хотелось бы. Думал извозчика нанять, одному поехать, а тут вы с лестным предложением, не могу отказать.
— Вот и чудненько, — просиял Сыромятников, — как надумаете, отправьте кого-нибудь ко мне в контору с запиской, подъеду, как прикажете.
Он собрался было уходить, но Фелицитата Васильевна не преминула подколоть его:
— Вы, Дмитрий Иванович, лучше бы не связывались с ним, сумасбродом этаким, начнет вас агитировать да и вовлечет какую- нибудь аферу…
— Тут вы не правы, — не дал ей договорить Сыромятников, — не далее как час назад гость ваш пытался меня сагитировать, и премного в том преуспел.
— Это о чем вы? — удивленно спросила Корнилова. — Ни за что не поверю, на вид солидный человек, а тоже с агитацией? Нет, врешь ты все, Алексашка.
Менделеев и Сыромятников, не сговариваясь, захохотали, чем окончательно ввели хозяйку в смущение.
— Правду он говорит, — пояснил Менделеев, — я ему давеча советовал электричество на лесопилку провести, ежели плотину там поставить нельзя, а то куда годно, в наше время вручную бревна пилить.
Но Фелицитата Васильевна не стала вникать в подробности и отмахнулась, нетерпеливо заявив:
— Да его не своротишь, он упрямец тот еще, все на свой лад делает. Я ему тоже советовала пароходным делом заняться, а он не желает.
Сыромятников хотел что-то возразить, но Менделеев решил взять инициативу в свои руки и неожиданно принял сторону купца-вольнодумца, заявив:
— А ведь он, как ни странно, прав. По моим подсчетам, на всех сибирских реках даже избыток пароходов, с одной стороны, хорошая конкуренция, но с другой — использовать их можно лишь четыре-пять месяцев в году, и то не на всех реках. Тура, к примеру, уже настолько обмелела, что не всякая баржа пройдет. Давно пора в Тобольск железную дорогу тянуть…