Тем же летом ему на глаза случайно попала публикация в «Петербургских ведомостях», где сообщалось об объявлении конкурса на получение Демидовской премии за написание на русском языке учебника для университетов и гимназий на любую близкую автору тему.
И он решился подготовить учебник по органической химии. Подал заявку. Ее утвердили. Не оставалось ничего другого, как приняться за работу. В прошлом остались и Соня, и Агнесса, да и Физа Лещева, с ее шутками и подколами, тоже была забыта, Начав работать, он словно исчез из этого мира и жил своей, отличной от повседневности, жизнью.
Три месяца, проведённые Дмитрием за работой, пролетели для него незаметно. Он почти не выходил из дома, ни с кем не встречался, а если кто и заходил в гости, то обескураженный почти невменяемым состоянием хозяина, быстро ретировался.
Еду ему приносили соседи, присматривающие по своей сердобольной натуре за молодым человеком, который, на их взгляд, был не совсем здоров, но приглашать врача не желал ни под каким предлогом. Ему приносили заказанное на осень драповое пальто, а потом и новые сапоги. Он все примерял, благодарил и обещал отдать деньги, как только получит. В результате и пальто и сапоги остались у него в прихожей, когда он закончил и отнес рукопись на комиссию, то долго не мог понять, откуда у него в доме взялось новое пальто и недавно скроенные по ноге сапоги.
Через короткий срок объявили: Дмитрий Менделеев занял на конкурсе первое место и на днях ему должны вручить Демидовскую премию. Он все еще находился в полусне и не до конца осознавал, что говорят о нем, но, получив премию, так же в полусне раздал долги и ощутил себя наконец-то свободным.
Было лето и до начала занятий в университете, где ему было обещано место, оставался еще месяц, и он решил поехать на отдых в Финляндию. Когда-то он приезжал в те края на дачу к Кашам. Может, и теперь влекли его те давние воспоминания и не до конца зажившая рана, полученная после отказа Сонечки стать его женой? Кто знает. Но вначале он посетил Валаам, а потом несколько дней провел вдали от людской суеты, подолгу оставаясь один на один с окружающим миром, готовя себя тем самым к предстоящим испытаниям и открытиям, которые его ждали.
Так в древности юноши перед посвящением в звание воина и защитника уходили подальше от своих жилищ, чтоб обрести согласие с самим собой и вернуться к прежней жизни уже в ином качестве. Помогло ли это ему? Очень может быть. Но так или иначе со своим детством и юношеским прошлым он расстался навсегда…
В тот наиболее важный для всей последующей жизни день Дмитрий Менделеев долго раздумывал: брать ли ему извозчика. Наконец он решил пройтись пешком, благо до дома Протопоповых, куда он направлялся, было не так далеко. День был теплый, солнечный и хотя местами еще оставались кучки нерастаявшего снега, но дорога и пешеходные пути стараниями дворников были давно освобождены от всяческих накоплений недавней зимы.
Хотя он не придерживался праздничных дней и любой из них являлся для него рабочим, но понимал, большинство его знакомых, не говоря о набожных сестрах, привыкли так или иначе отмечать престольные праздники. А наступивший день был к тому же еще и пасхальным, и уж кто-кто, а Протопоповы, при всей их светскости и прогрессивности взглядов, непременно выделят этот день из череды других. Поэтому он заранее запасся пасхальными подарками и не придумал ничего другого, как рассовать их по вместительным карманам своего недавно сшитого пальто. Боясь за сохранность подарков, он время от времени ощупывал их. При этом радостно улыбался, предвидя на лицах самой Физы и ее родственников улыбки.
Да, он выбрал именно этот день для своего очередного сватовства, надеясь, что на этот раз отказа не будет. Он понимал это и по самой Физе, которая начала смотреть на него в последнее время совсем иначе, нежели раньше.
Да и дядюшка Физы, заменивший ей отца, Владимир Александрович Протопопов, вместе с супругой Марией Федоровной, начал относиться к нему как к члену семьи, и за обедом, когда речь шла о чем-то значительном, глава семьи неизменно обращался к нему, желая знать его мнение.