Петровская эпоха выдвигает новую плеяду русских путешественников на Синай и в Египет. В начале XVIII в. на Синае побывали монах Ипполит Вишенский (1708 г.), священник Андрей Игнатьев и его брат Стефан (1708 г.), состоявшие при российском посланнике в Константинополе, которые тоже оставили свои путевые заметки.
Однако все эти по-своему интересные «хождения» затмевает «Пешеходца Василия Григоровича-Барского Плаки Албова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 году и оконченное в 1747 году, им самим написаное». Первое издание записок Григоровича-Барского вышло в 1778 г. по указанию князя Г. А. Потемкина. В последующие годы они выдержали десятки переизданий. Путешествия Григоровича-Барского не прошли мимо внимания Н. Г. Чернышевского, который отметил, что они «представляют чтение разнообразное и занимательное»{52}.
Григорович-Барский, как и Арсений Суханов, — это новый тип русского «путепроходца», как он сам себя называл. Он не столько паломник, сколько путешественник, человек неуемной любознательности, огромной энергии и добросовестности. Он половину своей жизни (с 1723 по 1747 г.) странствовал по чужим землям, чтобы «видеть иных людей обычаи», и регулярно вел путевой дневник, куда записывал впечатления и наблюдения за самыми различными сторонами жизни и быта стран, в которые его заносила судьба. А побывал он в Италии, Салониках, на Афоне, в Яффе, Иерусалиме, на Кипре, прошел пешком почти всю Палестину, жил в Триполи, Антиохии, Афинах, неоднократно посещал Венгрию, Австрию, Словению, Болгарию, Румынию, Молдавию, Валахию и Польшу. Григорович-Барский первым из наших соотечественников преодолел языковой барьер, мешавший многим из его предшественников глубже понять увиденное. Помимо родных для него украинского и русского языков он знал польский, греческий, итальянский, научился объясняться по-арабски. Интересны и путевые зарисовки Григоровича-Барского, в частности Каир первой половины XVIII в., пейзажи Синая.
Чтобы по достоинству оценить мужество и незаурядную предприимчивость, проявленные Григоровичем-Барским во время его странствий, следует помнить, что путешествие по Востоку было в то время сопряжено с немалыми трудностями и риском. Например, синайский архимандрит Мелетий был убит на обратном пути из Москвы, где был принят царем Федором Иоанновичем. Григорович-Барский неоднократно подвергался нападениям разбойников, рисковал жизнью, просил милостыню, но, несмотря на все опасности и лишения, продолжал упорно идти вперед.
Вот как он описывает свои злоключения по дороге из Каира на Синай, куда он добирался с попутным караваном: «…изъидох из Египта на путешествие пустынное третие недели великого поста в среду марта 20 числа; шествовахом же два дни полем равным и пещаным, дробное и острое камение имущим, травы же или былия, или древа или воды ни мало… воды же ниже капли, идеже страна сухая, сланая и безводная; понеже тамо зимы хладной несть, но всегда палит солнце толь люто, яко телу человеческому проседатися… Тамо разбойников зело множество между горами обретается, втораго бо и третьяго дня нападаху на нас множицею во дни и в нощи, но никаковой нам не содеяша пакости, понеже бехом народ мног, к тому же и вооружен…»{53}. А караван, с которым следовал Григорович-Барский, был действительно «мног»: одних верблюдов насчитывалось до 5 тыс.
После Григоровича-Барского из русских паломников на свой страх и риск на Синай «ходили» только Леонтий, иеромонах Полтавского Крестовоздвиженского монастыря (вторая половина 60-х годов XVIII в.), и афонский монах Игнатий Деншин (1770–1772). Если записки Деншина довольно хорошо известны специалистам, то «хождение» Леонтия было частично опубликовано историком православной церкви А. П. Поповым только в 1911 г.
Леонтий жил на Ближнем Востоке 44 года (с 1763 по 1807 г.). В конце жизни он стал архимандритом, настоятелем посольской церкви в Константинополе. А. П. Попов, изучивший 13 пухлых рукописных томов сочинений Леонтия, хранившихся в Азиатском департаменте российского МИДа, дает высокую оценку личности Леонтия, который впитал идеи французского просвещения и представил не только подробное описание (в характерной для XVIII в. эпистолярной форме) мест, где побывал, но и метко охарактеризовал нравы вельмож екатерининской эпохи. Леонтий был знаком с рукописными списками «Путешествия» Григоровича-Барского, вышедшими в 1778 г., и шутливо называл себя «младшим Григоровичем». Впечатления от поездки на Синай в 1765 г. напоминают злоключения его знаменитого предшественника.