Матвей прошел в свою комнату и сразу же упал на мягкую кровать. Время уже было позднее, и скоро уже должен нагрянуть отец. Поэтому парень, стараясь не забыться в своих мыслях, мирно ждал прихода родителя. Кроме того, все основное веселье в городе начиналось в полночь. Вот тогда молодежь начинает бушевать по полной, а сейчас время “стариков”. Правда, говоря, Матвей был не любитель ночного безумия, но порою, ради приличья, он появлялся среди сверстников. И вот тогда, его запоминали надолго. Веселые времена, веселые нравы.
Парень не заметил, как прошло четверть часа, и в комнату бесшумно вошел Милер Лавин. Он пару минут посмотрел на своего сына, который, в прочем говоря, не заметил присутствие отца. Мужчина, подойдя к кровати, нежно похлопал по уже вполне мужественному плечу Матвея, и озарился улыбкой.
- О, я тебя не заметил, - чуть писклявым голосом, от неожиданности, произнес парень, и, встав с кровати, продолжил. - Что нового? Как прошло собрание?
- Все хорошо, сынок. Вот насчет собрания я и хотел с тобой поговорить. Тут такое дело. Не знаю, согласишься ты или нет, и как вообще воспримешь. Меня попросили…Хотя кого я обманываю, мне, можно сказать приказали это. И да, вполне вероятно, что у тебя не будет возможности даже отказаться.
- Так, давай выкладывай уже, - не выдержал Матвей и с завидным интересом начал наблюдать за отцом.
- В общем, говоря, тебе надо будет явиться на собрание.
- Так это же отлично.
- Ты меня не понял, сынок. Надо явиться именно сейчас, это срочно.
- Что же такого срочного, что в такое время заинтересовались моим присутствием на собрании? К тому же, я еще не достиг возраста, чтобы меня допускали к такому.
- Я не знаю, что у них там в планах. Но знаю только одно, что сейчас я должен привести тебя, и тебе предложат какое-то дело, точнее несколько дел. И я вполне уверен, что ты будешь вынужден согласиться. Сам знаешь, ни Правитель, ни его приближенные не любят отказа. Поэтому собирайся мыслями, что теперь твоя жизнь изменится.
- Все будет хорошо. Не накручивай себя так. Не думаю, что они такие дураки и подвергнут меня опасности. Так что, думаю, будет вполне все эстетично. Предложат поработать с простыми делами, которые для тебя уже слишком легкие. И все.
- Надеюсь, сынок, надеюсь, - со вздохом произнес Милер, и, направился к выходу из комнаты, зовя за собой Матвея.
Раз надо было незамедлительно посетить Сенад, то пришлось сразу направиться в этом направлении. Они без лишних разговоров вышли из дома и отправились на аэрофлаях к нужному зданию. Это было огромное величественное сооружение, так же сделанное из прозрачного стекла. В общем, говоря, здесь все такие здания, и, если кто-либо не жил с рождения в Башне, то запросто мог заплутаться. Парочка с ветерком долетала до здания, и, как оказалось, их уже ждали около входа. В дверях, которые, между прочем, были обделаны белым золотом, стоял долговязый мужчина с многочисленными морщинами на лице. Одет он был немного экстравагантно: длинный ажурчатый халат синего цвета слегка прикрывал голень ноги, а на голове светилась обтягивающая шапка такого же цвета со смешным бумбоном на макушке. Мужчина почтенно поклонился и жестом предложил зайти внутрь. Взору открылся длинный желтый коридор с алмазными люстрами на потолке. Матвей первый раз оказался в этом здание, поэтому удивлению его не было предела. Такой красоты он ни разу не видел, и это его восхищало. Здесь самое красивое было даже не люстры, а то, как украшен этот узкий коридор. На каждом шагу стояли древние вазы, а в прозорах стен были подвешены старые оружия. Они шли достаточно долго по этому коридору, и когда наконец-то дошли до большой двухстворчатой двери, выдохнули с облегчением. Милер каждый день преодолевает это препятствие, но все равно никак не может привыкнуть. Матвей же, наоборот воодушевленно шел, с интересом разглядывая коридор. Нужная им дверь оказалась не то что большой, а просто огромной. Она была золотистого цвета, изрисованная различными цветками, а посередине каждого цветка сияли изумруды. Это просто невиданная красота, и теперь парень понял, почему так редко сюда пускают кого-то нового. Его отец, привыкший к такому окружению, не показывал каких-либо эмоций. Однако когда посмотрел на своего сына и увидел, как он с восхищением все рассматривает и как его глаза горят, то заулыбался сильнее, чем обычно. Бумбонашка, так Матвей прозвал в уме мужчины с бумбоном, встал перед парой и, на удивление без особых усердий, растворил дверь. Сразу же на них обратили внимание. Двенадцать пар глаз уставились на дверь. От таких пристальных взглядов, парень даже застеснялся. Отец заметил изменения в сыне, положил руку на его плечо и нежно сжал его. После этого Матвей почувствовал больше уверенности, и уже мог спокойно зайти в зал.