Не чуя ног, Хафиза побежала к себе. Подхватила на руки огромного плюшевого медвежонка и легко закружилась по комнате. «Как хорошо я сделала, что позвонила домой! Будто сердце чуяло! Надо же, Умид был у нас дома. Это все равно что он приходил сюда, ко мне! Уж скорей бы приехал из Ферганы. Как он может не спешить, когда я здесь и тоскую по нему. Ведь когда я была там летом, и дня не могла прожить спокойно, думая о нем. Мне почему-то казалось, что он один-одинешенек во всем огромном Ташкенте. И чтобы он не скучал, приехала задолго до экзаменов…»
Глава восемнадцатая
МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ
По окончании совещания секретарь обкома предложил гостям посмотреть поля и новые типовые дома некоторых ферганских колхозов, ознакомиться с работой местных селекционных и семеноводческих станций.
Пулатджан Садыкович своего однокашника Салимхана Абиди, Шукура Каримовича и Умида пригласил в свою машину.
Шукур Каримович был оживлен и даже обрадован, что рядом с ним оказался такой интересный собеседник. Пулатджан Садыкович подробно рассказывал обо всем, а если в чем затруднялся, то говорил, что сейчас они приедут в кишлак и спросят об этом колхозников.
Когда останавливались в бригадах, к прибывшим тотчас собирались люди, приглашали гостей к себе в дом. Но задерживаться долго было недосуг. Прямо здесь, у колонны машин, организовывались встречи, похожие на полевые «летучки» в страдную пору.
Оказывается, больше всего вопросов к колхозникам накопилось у Шукура Каримовича. Многие из них у него даже были записаны в блокноте. Разговаривая, он листал свою книжицу, помечал что-то карандашом. Подходил к огромным скирдам гузапаи, приготовленной для топки печей. Выдергивал несколько сухих стеблей хлопчатника и внимательно разглядывал. Иногда просил бригадира показать ему участки, где в этом году появлялся вилт. Пока здесь гости беседовали с колхозниками, он отправлялся в сопровождении бригадира в председательском газике осматривать поля. Случалось, машина не могла проехать, и он, увязая в грязи, пробирался пешком. На обратном пути выспрашивал, какой урожай снят с того и другого участка, сопоставлял цифры, записывал. Узнавал, каким сортом хлопчатника были засеяны эти поля.
Умид прислушивался к беседе директора с колхозниками. Иногда казалось, люди говорят о сущих пустяках, а он записывает…
Умиду хотелось пойти вместе с Шукуром Каримовичем в поле, поговорить с колхозниками. Но вряд ли его научному руководителю понравится, если его ученик будет более словоохотливым, чем он сам. Да и другие могут подумать, что он — выскочка, старается казаться «вумным». Поэтому Умид или оставался в машине, или молчаливо стоял среди колхозников, не принимая участия в беседе. Иногда даже охватывала неприязнь к домулле, который уже несколько часов кряду со скучающим видом сидит в машине. В пути временами дремлет. И если машину встряхивает на ухабе, дергается и, сообразив, в чем дело, с неприязнью поглядывает на шофера.
Шукур Каримович иногда приглашал его пойти с ним вместе посмотреть поле. Домулла шумно зевал, прикрывая рот ладонью, и говорил: «Вы уж ступайте, уважаемый, поглядите. А я все это уже видел…» И, оставшись с Умидом, вслух сожалел о том, что не улетел вчера вечером вместе со своими пожилыми коллегами — можно было однажды рискнуть полететь и на самолете, чем трястись нынче в машине по этим раскисшим дорогам. Что зимой тут можно увидеть или найти? Пшик! Экскурсия эта — просто прихоть начальства. А он, чудак, поддался на это. Эх, лучше бы поехал к знакомому садовнику и заказал ему плов. В самом деле, Умиджан еще не пробовал такого плова, какой тот умеет стряпать…
Услышав обрывки разговора, домулла раскрывал дверцу и, обращаясь к Шукуру Каримовичу, ворчливо укорял его:
— Эй, уважаемый! Вы уж не компрометируйте советскую науку. Разве можно у людей спрашивать о таких пустяках? Что о нас могут подумать колхозники?
Пулатджан Садыкович украдкой присматривался к своему однокашнику, который вызывал у него снисходительную улыбку. Острый на язык, вездесущий Салимхан, так живо выступавший на всех комсомольских собраниях, нынче, видимо, довольствуется уже приобретенным. Почему-то вещи, так заинтересовывающие всех, нисколько не трогают профессора. Неужели он и в самом деле сделался равнодушным ко всему? Или просто устал?.. Наверно, с возрастом все люди становятся такими. Ведь ему, секретарю обкома, тоже врачи советуют не утруждать себя лишней работой, не волноваться, бережнее относиться к своему здоровью. По-видимому, Салимхан придерживается советов «ангелов-хранителей»…