Умид проводил Жанну до самых ворот и пожал ей руку.
— Теперь я могу быть спокоен, дочь моего домуллы никто не умыкнет, — сказал он, посмеиваясь.
— А вы разве получили уже разрешение уйти? — спросила Жанна, не отпуская его руку, и, приподнявшись на цыпочки, нажала кнопку звонка.
— Я вас не совсем понял… — растерялся Умид.
— Что тут непонятного? Вы останетесь у нас. Такова моя воля.
— Что вы… Это невозможно…
— Ничего невозможного в мире не существует.
— Мне будет неловко утром перед вашими родителями.
— Фи, какие пустяки. Скажете, что проводили меня после кино, а я вас оставила. Если хотите, я сама им скажу еще до того, как вы проснетесь. Неужели думаете, мои родители такие же ханжи, как другие?
— Что вы! Я так не думаю.
— Тогда вам не о чем беспокоиться… Вы долго еще будете раздумывать? О боже! — Жанна отступила на шаг и, сомкнув на груди руки, обратила взор к небу. — Никогда бы не подумала, что мужчины бывают так нерешительны! Неужели вам непременно надо пойти в свою избушку на курьих ножках? У нас же полно свободных комнат! Мы выпьем чаю, и все… Или, может, вы допускаете в мыслях что-нибудь еще? А?.. Признавайтесь… — Жанна надменно вскинула голову. За воротами послышались шаркающие шаги. — Ну, как… рискнете?
— Кто там? — донесся сипловатый спросонок голос Рихси-апа.
— Это я, — откликнулась Жанна.
Калитка отворилась. Жанна взяла Умида под руку, словно бы помогая ему переступить через порог.
Рихси-апа пошла впереди и, не оборачиваясь, сказала, что хозяйка прихворнула.
— У мамы голова болит или сердце? — осведомилась Жанна.
— Горло.
— Мгу, теперь уже горло…
В прихожей Жанна сказала Умиду:
— К моей маме пристают все болезни. Такая нежная. Это папа ее избаловал. Смотрите, не балуйте в будущем свою женушку, — смеясь, заметила Жанна. Отворив перед Умидом дверь, шепнула: — Посидите здесь минутку, я проведаю маму.
Она вернулась через минуту, как и обещала.
— Я не зашла к ней, чтобы вы тут не заскучали без меня, — весело сказала она и, покачивая бедрами, прошла в следующую комнату. Погасила верхний свет и включила торшер. — Идите сюда. Здесь обстановка гораздо интимнее… Я послушала у дверей. У мамы гости. Всякие там тетки, бабки. Развлекают ее сказками. Почему вы сели на стул? Садитесь в кресло. Вот так! — и сама, подпрыгнув, плюхнулась в кресло, стоявшее по другую сторону низенького инкрустированного столика. Заложила ногу за ногу. Короткая юбчонка задралась, оголив смуглые от загара бедра чуть не до половины. Вынула пачку американских сигарет. — Папа спит. Он убил бы меня, если б увидел, что я курю, — сказала она и, мельком взглянув на Умида, рассмеялась.
Умид сидел напротив нее и пытался не смотреть на ее ноги. Он тоже закурил.
В дверь тихохонько постучали. Вошла Рихси-апа.
— Вам принести что-нибудь поесть?
— А что сегодня на ужин? — спросила Жанна, спрятав руку с сигаретой под стол.
— Плов по-самаркандски.
— Несите. И ступайте досматривать свои сны.
Женщина кивнула и вышла.
Умид перелистывал журнал. Он чувствовал себя неловко из-за того, что Жанна с пожилой женщиной разговаривает в таком повелительном тоне.
— Пока она накроет наш столик, я успею принять душ, — сказала Жанна. — Не скучайте. И вообще будьте как дома. Я скоро приду.
Она удалилась, оставив Умида наедине с его беспокойными мыслями.
Рихси-апа принесла подогретый плов с кусочками казы и айвы. Умид поспешно встал и взял касу у нее из рук.
— Ешьте на здоровье, — сказала женщина.
Через несколько минут она пришла с подносом, на котором красовалась ваза с краснощекими яблоками, фиолетовым, как ранний рассвет, виноградом и прозрачным, как янтарь, инжиром, лежали стопочкой тандырные лепешки, посыпанные коноплей, и стоял миниатюрный красивый чайник. Но почему-то она принесла всего одну пиалу.
При виде всего этого Умиду захотелось есть. И он принялся за дело, не дожидаясь Жанны. Но она не заставила себя долго ждать. Теперь на ней был спортивный шерстяной костюм с белыми полосками на воротнике и на манжетах, плотно обтягивающий ее стройную фигуру.
— Почему она принесла одну пиалу? — спросила Жанна, придирчиво оглядев стол.
— Видимо, считает, что мне достаточно и одной, — сказал Умид.
— Я давно заметила, что эта женщина не расположена ко мне!.. — заметила Жанна.