Хамидахон-апа улыбнулась.
— Тоже мне герой! Что подумает о тебе девушка, если об этом узнает?
— Ну, так она замужем или нет?
— Она же совсем молода, сынок. Не замужем еще.
— Сколько же ей?
— Еще девятнадцати нет. Подружка Барчин. Очень воспитанная, умная девушка.
— Не была бы умной, разве смогла бы руководить комсомольцами всего района? А это правда, что Эркин ее брат? А то наши девушки имеют обыкновение иногда кавалеров выдавать за братьев.
— Эркинджан брат Дильбар. Бедняжка, вернулся с фронта раненый. Образованный парень. Сейчас директором школы работает.
Грустно было Марату в последний день пребывания в Шахрисябзе. Утром встал он поздно. Умылся, побрился и опять уединился в своей комнате, делая вид, что просматривает газеты. В доме было тихо. Барчин рано убежала к подружкам прощаться. Солнце уже подбиралось к зениту, когда вновь услышал он ее звонкий голос. Марат, посмотрев в окно, увидел, что она пришла не одна, а с Дильбар.
Тотчас из кухни раздался голос матери:
— Ай, девочки, помогите-ка мне нарезать морковь для плова! Одной мне не управиться.
Марат отложил газету и стал прислушиваться. Из кухни доносились невнятные голоса. Марат приоткрыл дверь… Через некоторое время Хамида-апа сказала дочери:
— Сбегай-ка за Айша-буви. У нее рука легкая, пусть она заложит в казан рис.
Барчин побежала к соседям.
— Дильбархон, миленькая моя, занесите-ка вот этот чайник Марату. Совсем забыла — он ведь с утра чай не пил.
Марат машинально одернул гимнастерку, застегнул верхнюю пуговицу на вороте, взглянул на грудь, словно проверяя, все ли ордена на месте.
Дильбар взяла чайник, пиалу и вошла в комнату Марата.
Через минуту на кухню впорхнула Барчин.
— А где Дильбар? — удивилась она и тут же хотела было кинуться в комнату брата.
Но мать остановила ее.
— Посиди тут, — сказала она шепотом. — Режь морковь.
Барчин улыбнулась и занялась делом. Она все поняла.
Дильбар, поставив на стол чайник и пиалу, повернулась, чтобы уйти.
— Посидите немножко, Дильбархон. Попьем чаю, — сказал Марат.
— Спасибо, я уже пила.
— Тогда посидите просто так.
Марат встал и плотно закрыл дверь. Дильбар посмотрела в глаза Марату, ничего не понимая. Села на стул.
Марат сел напротив нее, положив руку на стол и барабаня по нему пальцами. Дильбар вспомнила, что и отец его имел обыкновение постукивать пальцами по столу, если нервничал, и улыбнулась.
— Вы хотели мне что-то сказать? — спросила она, когда их молчание слишком затянулось. Сама налила в пиалу чаю и протянула ему.
— Спасибо, — сказал Марат. — Сегодня вечером мы уезжаем…
— Я знаю об этом, — сказала Дильбар, чувствуя, как волнение Марата постепенно передается ей. Подумав, добавила: — Очень жаль.
— В Ташкенте я буду недолго. И все же хотел бы, чтобы вы погостили там у нас два-три дня…
— Не могу, я же работаю…
— Я договорюсь.
— Нет, нет, не надо!
— Ну что ж, Дильбархон, я всегда буду помнить дни, которые провел с вами. Пожалуйста, и вы не забывайте их, хорошо?
Дильбар кивнула и склонила голову, чтобы он не заметил, как она покраснела.
Марат снял с руки часы, положил на стол перед девушкой.
— Эти часы побывали со мной в окопах и блиндажах, они все еще хранят запах пороха. Но все равно ходят. Очень точно ходят. Пусть они останутся у вас…
— Зачем? — удивилась Дильбар, устремив на него растерянный взгляд.
— Ведь у нашего народа существует старый обычай: уходя, оставлять у… близкого человека какую-нибудь вещь. Тогда, говорят, эти люди непременно встретятся. Возьмите их, Дильбар. Я хочу надеяться, что мы еще увидимся… Вы будете меня ждать?
Дильбар кивнула и, внимательно посмотрев на него, будто хотела навеки запомнить, произнесла тихо:
— Конечно, Маратджан-ака! Разве вы этого не чувствуете? Я буду вас ждать.
Воспользовавшись тем, что Марат, глава семьи Саидбековых, дома, Хамидахон-апа, тетушка Мадина и Нишан-ака собрались на совет, чтобы ускорить ход событий. Все равно ведь свадьбы не избежать, так уж лучше сыграть ее, пока брат невесты пребывает дома.
В субботу справили свадьбу. Собралось множество уважаемых в городе людей. В этот день здесь распоряжался всеми делами секретарь горкома партии, старый друг Хумаюна-ака. И во время застолья он сидел на том месте, где полагается сидеть отцу невесты, и делал все, чтобы ни на минуту не угасало веселье.
В день отъезда Марата на фронт Арслан отпросился с работы и прибежал на вокзал. До отправления поезда оставалось несколько минут. Марат отвел Арслана в сторонку и сказал: