Или взять хотя бы современные тои. В былые времена той играли, чтобы повеселиться, — здесь можно было насмеяться на весь год, послушав острословов, показать свое уменье в плясках, а если кто умеет петь, усладить своим голосом слух собравшихся. А нынче добрые и красивые национальные традиции уступили место тому, что гости в большинстве своем собираются на той, чтобы до отвала наесться и посостязаться с дружками, кто сколько выпьет…
Слов нет, эта проблема мизерна в сравнении с теми, что волнуют мир. Но разве не из капель состоит океан? Разве не зависит от поступка одного человека судьба целого коллектива?..
Солнечные лучи вливались в окно, наполняли комнату зноем. Умид давно уже собирался купить шторы для окон, но никак не удавалось для этого накопить денег. Он встал, потянулся до хруста в спине. Потом вышел на терраску, куда солнце заглядывало только во второй половине дня. А сейчас здесь было прохладно, задувал ветерок. Проделал, как и всякое утро, несколько серий ударов о висевший на крюке мешок. Когда почувствовал приятную истому в мышцах, а тело залоснилось от пота, вернулся в комнату и стал приводить в порядок свое жилье. Перво-наперво собрал книги со стола и подоконника и положил на полки. Потом взял ведро, стоявшее у двери на табуретке, и принес из колонки воды. Вымыл окно и пол. Затем вынес во двор постель, хорошенько выбил палкой из матраца и стеганого одеяла пыль и оставил прожариться на солнце. Со стены над столом содрал обложки зарубежных журналов с изображением кинозвезд, скомкав, бросил в груду ненужных бумаг. Рядом с фотографией родителей повесил небольшой портрет Хафизы, вставленный в изящную бронзовую рамку. Хафиза глядела с улыбкой, и от этого, ему казалось, в комнате стало еще светлее. Пушистые темные волосы девушки, клубясь, струились на ее грудь. Жаль, она обрезала косы. Как же она не пожалела их, принесла в жертву моде?.. Умид с укором глядел на нее, а она беспечно улыбалась. «Эх, ты…» — вздохнул он и поправил рамку.
Умид разыскал в сарае веник, обмел паутину в углах комнаты и с тахмона — большой ниши для складывания одеял, обтер потолок. Еще раз вымыл пол и удивился, когда из-под слоя грязи проступила краска. Светло-коричневая. Оказывается, в кои-то века пол был покрашен. «Надо раздобыть в точности такой краски», — подумал Умид.
Он так увлекся уборкой, что выскреб добела ступеньки лестницы, убрал и вымел двор. Совсем другой вид обрел его маленький дворик.
Усталый и чумазый от пыли Умид надел на кран шланг и вымылся под тугой, обжигающей холодом струей.
Потом выпил чаю с сушками и сел за стол работать. У него было на сегодня ответственное задание от Салимхана Абиди, который готовил к изданию свою брошюру по селекции хлопка. Он хотел, чтобы даже маленькая его работа выглядела фундаментальной. А для этого в фундамент надежнее всего «закладывать» высказывания классиков. Поэтому он поручил своему ученику срочно подобрать необходимые цитаты из произведения Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Домулла просил Умида не просто выписывать цитаты, а, если это его ученику под силу, связать их логически. Вернее, набросать черновик будущей брошюры профессора. Чувствуя, что от качества этой работы будет зависеть мнение домуллы о нем, Умид взялся за выполнение задания со всей серьезностью. Он хотел доказать, что ему можно доверять еще более сложные поручения в будущем. Умид видел, как его научный руководитель вначале колебался, раздумывая, можно ли этому новичку поручить такое серьезное задание. Сидел, сомкнув на животе пальцы, и глядел на своего ученика из-под приспущенных век.
— Я сделаю все, что велите! — торопливо сказал Умид и даже встал с места, сочтя неприличным получать задание сидя. Неожиданно сказалась военная выучка, полученная в армии.
Салимхан-домулла заерзал в кресле, в щелочках между его потными веками лукаво блеснули зеленоватые глаза, и он улыбнулся краешками губ.