— Как тебе Карл? — интересуется она.
— Очень солидный мужчина.
— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.
— Ну?
— Слишком быстро. Я его не очень-то знаю, Дэйв. Он мне нравится, я им неимоверно восхищаюсь, но не знаю, люблю ли я его.
— Тогда не торопись с этим, — говорю я. Ее напряженные колебания утомляют меня. Я вообще не понимаю, почему достаточно пожившие люди, знающие что почем, вообще женятся. Зачем делать из любви контракт? Зачем ввергать себя в пучины закона? Зачем приглашать юристов, чтобы трахнуть собственную подругу? Брак для незрелых, ненадежных и невежественных. Мы, прошедшие огни, воды и медные трубы, согласны жить вместе без законного принуждения, а, Тони? А? Я говорю:
— Кроме того, если ты выйдешь за него замуж, он, наверное, захочет, чтобы ты бросила Германта. Не думаю, что он смирится.
— Ты знаешь о нас с Клодом?
— Конечно.
— Вечно ты все знаешь.
— Но это же очевидно, Джуд.
— Я думала, твоя сила ослабла.
— Да, да, она ослабевает быстрее, чем когда-либо. Но это было так очевидно. Даже невооруженным глазом.
— Ладно. Что ты о нем думаешь?
— Он — смерть. Он — убийца.
— Ты судишь о нем неверно, Дэйв.
— Я был в его голове. Я видел его, Джуд. Это — не человек. Для него люди — игрушки.
— Если бы ты сейчас слышал свой голос, Дэйв. Враждебность, откровенная ревность…
— Ревность? Я похож на кровосмесителя?
— Всегда был, — отвечает она. — Но оставим это. Мне, правда, казалось, тебе понравился Германт.
— Да, понравился. Он волнует, но я думаю, что кобра тоже волнует.
— Пошел ты к черту, Дэйв.
— Ты хочешь, чтобы я притворялся, что он мне понравился?
— Я ничего не хочу. — Старая ледяная Юдифь.
— А как реагирует на Германта Карл?
Она молчит. Наконец:
— Очень отрицательно. Карл — раб условностей, понимаешь. Прямо как ты.
— Я?
— О, ты так чертовски прямолинеен, Дэйв! Ты такой пуританин. Всю мою проклятую жизнь ты читаешь мне мораль. Когда я в самый первый раз переспала с парнем, ты был там и показывал на меня пальцем…
— Почему он не нравится Карлу?
— Не знаю. Он думает, что Клод злой. Что он злоупотребляет. — Ее голос неожиданно ровен и скучен. — Может он просто ревнует. Он знает, что я все еще сплю с Германтом. О Господи, почему мы снова сражаемся, Дэйв? Почему нельзя просто поговорить?
— Не только я сражаюсь. И не только я повышаю голос.
— Ты меня провоцируешь. Ты всегда это делаешь. Ты шпионишь за мной, а потом провоцируешь и стараешься побороть.
— Джуд, трудно менять старые привычки. Хотя на самом деле, я не сержусь на тебя.
— Сколько самодовольства!
— Я не сержусь. Это ты. Ты становишься сердитой, когда видишь, что Карл и я сходимся во мнении относительно твоего друга Клода. Люди всегда злятся, когда им говорят то, что они не хотят слышать. Послушай, Джуд, делай что хочешь. Если Германт то, что тебе нужно — вперед.
— Не знаю. Я просто не знаю. — Неожиданная уступка. — Может в наших отношениях есть что-то ненормальное.
Ее железная самоуверенность сразу пропадает. Удивительное качество: каждые две минуты видишь другую Юдифь. Сейчас она смягчилась и кажется неуверенной в себе. Через мгновение она повернет от своих проблем ко мне.
— Приходи ужинать на следующей неделе. Мы очень-очень хотим собраться вместе с тобой и посидеть.
— Постараюсь.
— Я волнуюсь за тебя, Дэйв. — Да, вот оно. — В субботу ты был такой взвинченный.
— У меня были трудные времена. Но я все преодолею. — Мне не хочется говорить о себе. Я не хочу ее жалости, потому что потом могу начать жалеть себя сам. — Слушай, я тебе позвоню, о'кей?
— Тебе все еще очень больно, Дэйв?
— Я привыкаю. Я стараюсь принять все как есть. Все будет в порядке.
Звони, Джуд. Привет Карлу. И Клоду, — добавляю я и кладу трубку.
Среда. Утро. Еду в центр отвезти свои последние шедевры. Сегодня даже холоднее, чем вчера, воздух прозрачнее, солнце ярче и отдаленнее. Каким сухим кажется мир. При такой погоде у меня обычно ошеломляющая ясность восприятия. Но я едва принимаю сигналы, пока добираюсь на метро до университета, только какие-то смазанные отблески и скрежет — ничего ясного. Я уже не знаю, могу ли обладать силой в определенный день, и сейчас такой пустой день. Непредсказуемый. Таков уж тот, кто живет в моей голове: непредсказуемый. Я иду к обычному месту и поджидаю своих клиентов.
Они подходят, берут то, за чем пришли, и суют мне в ладонь зеленые баксы.