— Что это, мать вашу, такое? Что тут произошло?! — припарковался на обочине Матвей, не подъезжая близко к зданию.
Редко какое окно мрачного серого здания осталось застекленным. На первом этаже и вовсе у многих окон не было рам, и рабочие зашивали оконные проемы плитами ДСП. Вместо входа — дыра, в куче разбитых кирпичей расчищена дорожка, по которой ходили туда-сюда рабочие.
— Поверить не могу! — пробормотал Матвей. — Это бывший отдел Тима, он здесь когда-то служил.
Матвей вышел из машины и пошел в здание. Лука посмотрел ему в спину, выдернул ключ из замка зажигания, достал из-за пазухи травмат, попытался всунуть его в наружный карман, но наткнулся там на руку зомби.
— Ян, ты в машине посидишь или я тебя за пазуху возьму, с собой?
Рука нырнула внутрь куртки, и Лука вышел вслед за Матвеем, который быстро пошел к разрушенному зданию. Полицию Лука не любил настолько, что когда проходил мимо их участков, то попросту отворачивался. Полицейские в свою очередь не любили Луку. Как бы он ни изображал из себя итальянца или француза, люди в форме всегда называли его цыганом.
Матвей вошел в здание, а Лука все еще стоял метрах в десяти от разоренного входа, заставляя себя подойти ближе. Его никогда не арестовывали, в участках он не был, но… «Это генетическая память предков», — смеялся по поводу его страхов дед, когда Лука был еще пацаненком.
— Вы что-то хотели? — из здания вышел человек в лейтенантской униформе.
— Я с Ма… — Лука внезапно замер, не зная, называть ли имя Матвея.
— С Матвеем? — уточнил офицер, — он сказал, что приехал с родственником… Соболезную. Мы очень любили Тимофея. И это, конечно, чудовищно. Он был лучшим начальником для меня и я всегда я был против его увольнения. Еще раз — соболезную. Да вы проходите. Матвей там… пошел попрощаться с братом. Пройдемте, я покажу…
Лейтенант участливо взял Луку под руку и повел в участок.
На запахи битой штукатурки, пыли, горелого дерева, и чего-то въедливо-химического накладывался жуткий запах горелого мяса.
Лестница вниз была завалена битым кирпичом, кусками бетонных перекрытий и торчащими из них, как сломанные кости, прутьев арматуры, и им пришлось перелезть через это почти ползком. В нескольких кабинетах в цокольном этаже, куда они спустились, все еще горел свет, ходили люди, офицер в окровавленной повязке на голове монотонно, речитативом диктовал что-то в телефон.
В самом дальнем помещении Лука увидел с десяток гробов. Возле одного из них стоял Матвей.
— Матвей, этот же с тобой? — спросил лейтенант и подтолкнул Луку к Матвею.
— Да. Спасибо, — кивнул Матвей. — Мы можем попрощаться с братом наедине?
— Без вопросов. Потом выйдете сами, — лейтенант вышел.
Лука огляделся. Ну вот. Вокруг куча гробов, и ничто не помешает Матвею убить Луку и уложить его в один из них.
На крышке гроба Тима была прикручена табличка. Лука попытался прочесть, что на ней написано, но черные буквы плясали и сливались в глазах.
Лука погядел на Матвея и впервые увидел его душу — внутри человека, шипя, ползала змея. Лука зажмурился и помотал головой.
— Помоги мне, — услышал он спокойный голос Матвея, словно тот не верил в смерть брата. Матвей руками разогнул скобы, скрепляющие крышку и гроб, и с помощью Луки снял крышку.
Матвей откинул белую ткань, закрывающую тело покойного, и Лука, перед тем, как отвести взгляд, успел заметить, что тело сильно обгорело.
— Прости, брат, но я знаю, что ты не был бы против, — то, слышал Лука, ему абсолютно не нравились… Что-то хрустело, чавкало, какие-то жуткие звуки доносились из гроба, но Лука не мог пересилить себя и посмотреть, что делал Матвей…
Лука слушал звуки, но не догадывался, что они могли значить. Матвей взялся за крышку, опустив ее на гроб, стараясь попасть затворами в пазы. Лука наконец-то осмелился поглядеть на гроб и увидел, что Матвей закрывает затворы.
— Вот и все. Пусть тебе будет хорошо… Там… Брат, — голос Матвея звучал безжизненно.
«Наверно он что-то положил в гроб», — решил Лука.
— Прощай, Тим! — попрощался с покойным Лука и сделал пару шагов к двери, давая возможность Матвею проститься с братом.