— Чем они тебе могут помочь? — спросил Максим, повернув напитавшееся кровью полотенце на другую сторону.
Лука задумался — его новый знакомый не спросил их про Матвея и эльфов, словно уже знал кто это.
— Например, узнать — жив ли ребенок вообще. И зачем наше правительство собирает детей в лагеря на якобы чистой территории? Если с целью сохранения человеческой расы — это одно, а если для экспериментирования на них или попросту пускают на донорские органы… то я должен Славку спасти.
— На этот вопрос я могу ответить, но боюсь, что узнав правду, ты не станешь мне помогать.
Лука, сел на кровать в ногах Максима:
— Давай договоримся — пока нам по пути, мы помогаем друг другу. Говори — у меня есть шанс отыскать ребенка?
— Прости, но нет, — покачал головой Максим. — Его продадут. Если он понравится кому-то, то усыновят. Если нет, то пойдет или как лабораторная крыса, или как раб.
Глава 28. Таксидермист
В списке лекарств, которые написал на клочке бумаги Максим, значились препараты, встретить которые в домашней аптечке было равносильно тому, что кто-то станет бесплатно раздавать суперсыворотку.
Антон напился и плохо держался на ногах, спотыкался, падал, и Луке приходилось тащить его на себе. Благо он был вменяем, и помнил дорогу.
— Я знаю, где это достать, — говорил заплетающимся языком Антон. — Тут недалеко есть ветклиника, собственность моей френдессы. Представляешь, Лука, ей папа на получение диплома ветклинику подарил. С ума сойти! Гребаные мажоры! Ненавижу-у-у! — вдруг заорал Антон. — Ты вкалываешь, вкалываешь, а она ррраз — и хозяйка клиники. Богачка сраная. Влюблялась вечно в говнюков, а те ее кидали. Тогда она стучалась ко мне в личку и просила: Антуан, котик, давай поставим статус — «в отношениях». В отношениях! Она меня… — нам щас налево… — к телу своему не допускала. Только поцелуи для фото, и еще «Антуан, изобрази ревность». Мне иногда от ее подруг перепадало — жалели они меня. Вот скажи, Лука, — Антон начал упираться, и Луке пришлось остановиться, — тебе когда-нибудь давали из жалости?
Лука задумался. Надо было ответить так, чтоб Антон не психанул.
— Ты же знаешь, я мастер разговорного жанра — уболтаю любую.
— Мою сестру ты тоже уболтал? — подозрительно спросил Антон.
— Нет. С ней другое. Увидел ее и понял, что рядом с ней даже стоять уже кайф.
— Вот у меня так с Верой было. Увидел и понял, что ради нее сделаю все…
Клиника, куда они пришли, была огорожена высоким забором, расписанным под стены древней крепости. Сама клиника выглядела как средневековый рыцарский замок, его уменьшенная копия. Лука смутно помнил историю этого дома — кто-то из внезапно разбогатевших решил построить роскошный замок на приличном куске арендованной земли. Что-то там не сложилось… Аренду отменили, уже построенный дом хотели снести, но решили провести в нем городской фестиваль. Так дом и остался стоять, переходя от одного арендодателя к другому. Лука смотрел на трехметровый забор и узкие бойницы окон, основательно заложенные где кирпичом, а где кусками бетона, и понимал, что гостей тут особо не привечают.
— А твоя френдесса жива? — спросил Лука, усадив Антона на крыльце — ноги того не держали..
— Понятия не имею, — махнул рукой Антон. — Зачем я так напился? Лучше не становится, а хочется плакать и делать глупости.
— Как ее звали? — Лука ходил вдоль фасада замка, соображая, как залезть в дом.
— Лана. Светлана, ващет, но она называла себя Лана. Мы все меняли имена, я стал Антуаном, Тонька — Антуанеттой. Гламурные тусовки студенческих лет. Мы играли в вампирскую элиту, пили красное вино, переваренное с сахаром, чтоб выглядело гуще, как кровь. От вина там оставался только цвет. Загорать было не модно, надо быть бледным. Дурь какая, — икнул Антуан и вдруг завыл по-волчьи.
Внезапно ему ответили — кто-то внутри здания завыл в ответ.
Лука вздрогнул, а Антон расхохотался:
— Жива, чудилка. Моя вечная невеста, — он пьяно взмахнул руками, заваливаясь набок.
— Тише ты! — приказал Лука, стараясь расслышать, что происходит в доме.