Он привел ее на кухню — и там Ядвига заорала в открытое окно:
— Пама…
Лука резко рванул ее за волосы на пол. и Ядвига, грузно рухнув, замолчала.
— Я тебе сейчас почки отобью, а потом коленные чашечки прострелю, да еще и зубы выбью, если еще раз пикнешь без разрешения. Поняла?
— Уггууууууу, — завыла Ядвига.
Лука переступил через ее тело, закрыл окно, опустил жалюзи и сел в угол кухонного дивана, прячась одновременно от входа в кухню и окна.
— Сядь и останешься жива! — приказал Лука, и женщина быстро выполнила приказ. — Рассказывай про Мирославу с момента — кто и за что дал ей сыворотку? И учти — я много знаю. Соврешь, что-нибудь — начну простреливать тебя… не насмерть, не надейся.
— Я не знаю кто дал, — шмыгнула носом Ядвига, — Слон сказал, что кто-то анонимный предложил девушке, которая переспит с Бароном, выпить таблетку, а потом его… чтоб ее слюна попала ему… ну, туда. За это супер-сыворотку и обещали. Мирка таблетку выпила и… Что там было дальше, я честно не знаю. А потом ее сын сказал, что она мертва. Я позвонила Слону, но пока он приехал, мальчишку и Мирку забрали. Кто — я не знаю, но я видела в тот день в подъезде мужчину в шляпе, похожей на вашу. Наверно он и украл Мирку и Славку.
— А кого ты ждала? За кого ты приняла меня, раз открыла дверь?
— Охранник Слона тут живет… у любовницы того мужика в шляпе. Думала, это он опять заявился.
— А зачем он приходит?
— Ну, как, — осанилась Ядвига и поправила волосы. — Я девушка в поиске, он одинок.
— А синяк под глазом… это он так мило встречаться предлагал?
— Это не он. Это Слон. Он такой ревнивый, а я просто пофлиртовала. Он избил меня при всех и отдал Гришке. Это охранник. Ну, тот, что у любовницы того мужика в шляпе живет.
— А с любовницей что? — спросил Лука, поняв, что волнуется за Ольгу.
— Она рабыня у Гришки. Как баба, она ему не приглянулась, но для забав всяких держит.
— А твой Слон сюда является?
— Нет. У него другая теперь — шатенка с сиськами и огромной жопой. Надышаться на нее не может. Я… думала, что он приревнует и вернется ко мне, а он…
— Если позвонишь и скажешь, что видишь сейчас того мужика в шляпе, то Слон приедет?
— Нет. Он пришлет сюда Гришку. Мне нельзя ему звонить, только Гришке.
— У Гришки ключ от этой квартиры есть?
— Да.
— Звони и говори, что… что ты ему говоришь, чтоб он пришел?
— Что лампочка перегорела и надо вкрутить, или что банку не могу открыть.
— И он приходит, а потом ты расплачиваешься собой? — спросил Лука, удивляясь, что такой примитивный прием еще работает. Ядвига покраснела и стыдливо поправила разъезжающийся на ней халат. — Звони и говори, что надо передвинуть на кухне стол. Ядвига потянулась за телефоном.
— И помни, Ядвига, жизнь у тебя одна, а пуль у меня много.
Ядвига посмотрела на пистолет и нервно сглотнула слюну. Домашний телефон в квартире был старый — с корпусом и тянувшейся к нему на витом шнуре трубке. Тихо ругаясь, Ядвига после нескольких ошибок набрала наконец-то нужный номер:
— Гриш, мне на кухне надо стол передвинуть… Очень надо… Ну, приходи с собачкой, — Ядвига положила трубку и уставилась на Луку. — Это ведь вы тогда забрали Мирку с сыном? Как она?
— Ей в горло залили кислоту. В горло и глаза. Хочешь подробностей?
— Н-нет, — затрясла головой Ядвига и, обхватив себя руками, втянула шею в плечи.
Лука посадил Ядвигу на стол, велев принять сексуальную позу, а сам стал под стену рядом с холодильником. Вскоре он услышал звук ключа в замочной скважине, а затем в квартиру ввалился отборный мат, звучащий неразборчиво из-за дефекта речи пришедшего. Голос отдал приказ «сидеть», но, видимо, собака не была расторопна, ее пнули, и она совсем по-человечески застонала.
На кухню, едва сдерживая стоны, на четвереньках вползла женщина. Голова ее была опущена, волосы срезаны клочьями, в зубах зажата полицейская резиновая дубинка, а на шее затянута декоративная веревка с вплетенными золотистыми нитями. На тело надет рваный латексный комбинезон, сквозь который просматривались такие же черные как у Ядвиги под глазом синяки. Ее руки тряслись от боли и напряжения. За правым коленом оставался кровавый отпечаток. Она ползла на четвереньках, не поднимая головы, пока веревка не натянулась, приказывая ей стоять.