беспокоила. Информации на грош, хоть она и весьма неожиданна и очень
серьёзна. Дядя... Брюс... задание... Но строить планы и обдумывать что-то
сейчас бесполезно. Прана, эта жизненная энергия, уже набрала свою утреннюю
силу. Глеб любил эти часы, верил в их благодать, творческое начало.
13
"Начало... Эх, братец Глебушка, ты, оказывается, не знаешь истории
своего рода... и мог бы не узнать никогда! Вот тебе и Ключи Совпадений. Так
ведь и в Большой Истории белое пятно на белом..."
Своего любимого дядьку, дядю Алекса (так он, как и мать, привык
называть его) он расcпросит только часа через три. Тот ложился заполночь, его
мучала бессонница. А клёво, однако, быть потомком "русского Фауста",
"русского Нострадамуса". Так Якова Брюса окрестили историки. Вот ещё
почему дядька увлекается эзотерикой и юного Глебушку приучил и увлёк,
серьёно увлёк астрологией и нумерологией. Это теперь его главное Пра̍вило и
Прави́ло в жизни.
Глеб быстро встал с кровати, достал из ящика письменного стола тетради,
линейку, циркуль, том "Эфемериды" и стал быстро чертить, затем взял линейки
и транспортиры собственного изготовления, калькулятор. Этими своими
линейками и транспортирами Глеб очень гордился. Он придумал их в конце
второго курса мехмата для своих астрологических и нумерологических
изысканий. По сути на них он изобразил несколько рядов чисел наподобие
рядов Фибоначчи. Глеб до сих пор делал все новые линейки и транспортиры,
соизмеряя их с зодиакальной системой в рядах и последовательностях
моментов времени. Через двадцать минут тренд своего поведения на
сегодняшний наступивший день он понимал. "Эх, знать бы день и год
рождения этого Евгения-Джеймса, да ещё бы точное время суток...". Глеб
улыбнулся, вспомнив дядькину шутку: "число служит кому-то и чему-то. Что
записано у богословов? Что придет Антихрист тогда, когда все мы будем
оцифрованы и вычислены".
Глеб ещё раз вгляделся в свои листочки. "Точно!". Он хлопнул себя по
лбу. "Это же рядом. Надо сейчас же туда пробежаться. Не пройти, а именно
пробежаться. И не бегал ты по утрам давненько. Ай-ай-ай!". Тихое, сонное утро
воскресенья, чистый отдохнувший город. Быстро пробежав до Тверского
бульвара, потом по Большой Никитской, Всеволожский чуть приостановился.
14
Вот он, знакомый с детства Брюсов переулок. А теперь новый будто. Медленно
Глеб брёл по переулку, всматриваясь в дома, их номера. Вспомнил из Гессе:
И снова начертанья предо мною
Вступили в сочетанья,
Кружились, строились, чередовались,
Из их сплетений излучались
Всё новые эмблемы, знаки, числа -
Вместилища неслыханного смысла.
"Игра в бисер" - подумал Глеб - нет, не совсем об этой Игре намекал
Гордон. Он говорил о Совете игры, то есть о чёткой организации и структуре
управления, координации и подчинения. А глубокие интеллектуалы -
эгоцентрики, не любят они быть в организациях. Хотя... Полно ведь примеров,
когда для очень умных людей власть была сладка!".
Глеб остановился у памятника Хачатуряну. "Что в своей "Игре в бисер"
выделяет Гессе? Да, да... Музыка... Математика... Шахматы... Семиотику...
Вообще герметику...". Глеб все вычислял что-то в голове, обращая знаки в
числа одному ему ведомой полуинтуитивной волшебной палочкой.
Обрадовался, когда в нужный момент выскочило "39". Вскликнул: "Привет,
Тридевятое царство". Быстро глянул на часы. "Точно! Тридцать девять минут
девятого, а вот и тридцать девять секунд!". Ещё прогулялся от памятника до
храма Спиридона (Воскресенской церкви) и побежал домой.
Дома ждал завтрак и записка от мамы: "Уехала с тетей Лизой на нашу
дачу. Не забудь съездить на Даниловский рынок. Купи весь набор на неделю.
Да... Петрушки, редиски и укропу не забудь. Целую.".
Глеб Сергеевич принял ледяной душ, приготовил апельсиновый фреш.
Позавтракал и сделал звонок дяде в Санкт-Петербург. Из разговора было
совершенно ясно, что дядя в курсе глебовских новостей, пожелал плодотворной
(как он выразился) поездки в Карловы Вары и встречи там с "червовой дамой".
Ещё сказал о переведённой им для Глеба суммы денег (назвал число весьма
15
окрыляющее). Глеб искренне поблагодарил и обещал по возвращению из Чехии
заглянуть в дядюшкину "голубятню".
"Ну что ж! Все хорошо! Я хочу Перемен, хочу Большой Игры. А сейчас
четыре часа сна.
Проснувшись и приготовив себе большую чашку крепкого кофе с
бутербродами, он погрузился в интернетную паутину. Он читал о Якове Брюсе.
Час потребовался, чтобы бегло ознакомиться с биографией и чудесами предка.
Но более всего "зацепила" его "жуткая" смерть. "И смерть ли? Вероятнее, все
же призрак... Ведь не известно, где похоронен... Брюс мог устроить любую
мистификацию... Большой, видать, был мастер" - думал Всеволожский. Слово
"мастер" прозвучало в голове по-особенному, и Глеб это отметил. "Граф ведь,
из первых лиц... Так просто и бесследно уйти трудно... Эх, съездить бы в
Глинки, всего-то час-два дороги, да уже только по возвращению... Пора к
Консультанту".
Он запарковал машину на Пречистенке и решил до Клуба прогуляться
пешком. Есть ещё двадцать минут. Другая, неинтернетная паутина мучила его
сознание, не давала "улова ясности и уверенности". Паутина интуитивных,
подсознательных ассоциаций. И никакая медитация не успокаивала. Некоторую
уравновешенность придавали мысли о дяде. Не мог ведь этот мудрец, человек
тонко организованной психики, остроумец "вляпаться" в неблаговидное дело!
Да нет, мог! Мог, потому что был, несмотря ни на что, доверчив и чрезвычайно
эмоционален и, следовательно, подвержен чужому сильному влиянию. Глеб
рассуждал, вспоминая: "Преподавал любимую "Историю философии". Вот где
можно было искупаться в "любомудрии" разных веков, разных философских
учений. Но зачем было в конце 70-х на лекциях расхваливать эзотерику,
углубляться в зороастризм, в теорию масонства, говорить, что в этих учениях и
ложах главное - это свободный нравственный выбор человеком благих мыслей,
благих деяний, совершенствование и просвещение, пути к идеалам Добра,
Истины, Всеобщего Братства и Высшей Справедливости. Эти слова, как и
16
Любовь, Гармония и Согласие, парткомом института трактовались иначе.
И, хоть он и пытался вяло объяснить, что рассказывает он студентам о раннем
масонстве и тому подобное, курс у него отобрали и дали курс, поменяв местами
слова: "Философия истории". Дядя и тут не "выстоял" и двадцать лет. В
середине 90-х историю начали перекраивать. Теперь уже добровольно Алекс
"ушёл" в курс "Культурологии", где дышалось привольнее. А игра?! Дядька
любил играть, но при всем умении не умел себя сдерживать, останавливаться
вовремя. И замечательно, что к зрелым годам, где-то к пятидесяти, бросил игру.
Как раз набирала темпы перестройка страны и обнищание народа. На какие
"шиши" играть?! Да и обидно умному человеку проигрывать! Да, да... После
этого дядя начал сильно меняться... Что-то бо́льшее вошло в его жизнь.
Наверное, это Большая Игра Консультанта.".
Глеб уверенно приложил карточку члена Клуба к специальному
окошечку под табличкой "DG". Теперь ему ясна была это аббревиатура.
Открыл дворецкий и проводил гостя на второй этаж в кабинет Наблюдателя.
Джеймс Гордон был очень приветлив, но когда Всеволожский, усевшись
поудобнее в кресле, вопросительно посмотрел в глаза хозяина, то увидел там