Он чувствовал истечение жизненных сил. Чувствовал страх. Чувствовал
приближение смерти. Но он и ждал её! Ждал, чтобы сделать главный, может
быть последний опыт в своей жизни! А страх мешал! Страх не от того, что
жизнь закончилась, а от того, что сможет ли он в очередной раз сделать так,
чтобы жизнь возродилась. На сей раз его собственная. И он ходил, все
спускался в свои подвалы, где всегда искал и находил Источники и Места
Силы. Не боялся он ни раздвоений, ни "раздесятирений", сам ведь много раз
проделывал такие штуки с раздвоением и отводом глаз. Была, была в нем эта
волшебная энергия и чудотворная сила. Но любой колдун делается стариком.
Зачем глупые люди изображают в своих сказках колдунов стариками? Старый -
мудрый, но слабый. А раньше проделывал, ей-ей, много было проделок. Много
25
эпатировал, на публику, специально... Грешен! Чаще, конечно, по делу, когда
надобно... Бывала и надобность создавать вокруг себя и своего имени легенду
средневекового колдуна.
Яков Вилимович сидел неподвижно, почти не мигая. Только тонкие
кривящиеся губы шевелились иногда беззвучно. А бывало слова всё же
выходили наружу. Вот сейчас он довольно внятно произнес: "Я всегда имел
несчастный характер, слишком мягкий, слишком противоречивый. Сильным я
был только для дела, для России, для моего Петра". Граф достал трубку с
длинным мундштуком, изготовленную мастером-голландцем по его
специальному заказу. Заправил её сухой травкой с табаком по своему рецепту.
Травки эти особые и табачок очень качественный ему доставляли с Востока,
ближнего и дальнего. Взял в руку свечу, прикурил от её огня. Сладкий туман
повис в лаборатории. Мысли постепенно успокаивались, стали
доброжелательными к хозяину. Кольца дыма поднимались вверх, расширялись,
переплетались друг с другом. Их пронизывали лучи только восходящего
солнца. Генерал удовлетворительно отметил, что эта комбинация, кольцево-
радиальная геометрия - план устройства земного, подземного и надземного. По
такому его плану после пожара одна тысяча семьсот тринадцатого года начали
отстраивать Москву. Так надобно прокладывать дороги и под землей. Такой он
сделал структуру подземелий в Сухаревой башне и здесь у себя в Глинках. В
этом лабиринте бродить мог лишь один он. Все-то думают, что он строит эти
хитроумные длиннющие подземелья, чтобы что-то прятать в них или общаться
с Нечистой силой. Вот поговаривают, что моя пресловутая "Черная Книга"
спрятана в подземном тайнике. Глупцы! Я лишь строю Источники и Места
моей Силы. А на земле тоже они есть... Эх, построить бы дом Учености на
Воробьевых горах! И выше Сухаревой... И из-под земли к небу!
Яков медленно встал, опираясь на палку и стол, оглядел комнату. Вот
горн для плавки металлов и нагревания составов. Давно скучает, дружок мой.
Вот вытяжной шкаф, вот шкафы с химической посудой и реактивами.
26
Прощаюсь, прощаюсь... По полу, по стенам, по шкафам и столу ползли лучики
света. Фельдмаршал задул свечи. Он любил именно полутемноту. День-ночь,
свет-тень, верх-низ, видимое-невидимое не были для него непримиримыми
противоположностями. Так учил Ньютон. И ещё учил: "Все, что мы видим,
осязаем, слышим, вообще чувствуем и о чем думаем, может быть описано
числом". Да, число имеет Силу. Сила выражается количеством. Но не только.
"Есть в числах оккультная символика, связи и принципы. Нужно искать меру
отношений и выражать её точной формулой". Брюс помнил тонкие, длинные
пальцы ученого, тонкие, чуть брезгливые губы Исаака. Как трепетно эти
пальцы прикасалась к магическим книгам. Это Ньютон подсказал имена
авторов, которые необходимы Якову как воздух, если он хочет стать истинным
эзотериком. Книги Корнелиуса Агриппы Неттесгеймского, учение древних
иудеев - Кабалла, "Книга творения", труды мифического Гермеса Трисмегиста,
"Священное слово" Пифагора. Это Учителя, за ними уже Платон и Аристотель.
Наверное им тоже бывало страшно. Страшно близко приближаться к
Замыслу Творца. И кто открывает людям заповедные Врата Познания? Может
дьявол, может он искушает всех гениев? И они все - слуги его? Может это
Диавол обустроил так Землю, а Бог ждёт, что люди спасутся? Очень даже
вероятно. Во всяком случае ясно одно: войти в эти Врата можно лишь
добровольно искусившись Тайной Знания и за высокую, очень высокую плату.
Ученный внимательно смотрел на любимый массивный дубовый стол.
Этот стол он смастерил сам. Как сам смастерил и хитроумнейшую потайную
дверь в заветную комнату в подвале, где хранил баночки с животворящими
порошками, сосуды с эликсирами жизни и, наконец, склянку с Живой водой.
Эта склянка была уже наполнена достаточным объемом и ждала применения.
Чертежи стола и двери он взял из брошюры, которую подарил ему Ньютон.
Ему она досталась от странного человека, который называл себя масоном и был
осколком разогнанного Ордена тамплиеров. Да, в истории человечества идеи
богоизбранничества, сверхчеловека снова и снова возрождаются из пепла
27
сгоревших судеб непростых людей, древних сверхчеловеков. Исаак намекнул
Якову о появляющихся по Европе масонских ложах, но тот вежливо заметил
ученому, что "вольных каменщиков" он разумеет как истинно вольных,
рассматривает их как единичных, изолированных алхимиков и философов и не
приемлет в этих вопросах объединений, тем более с политическими целями.
Ньютону понравились тогда слова Брюса: "Свой Дар каждый мистик должен
взращивать сам, долгими годами, упорным трудом, в тихом уединении,
вслушиваясь в себя и вглядываясь в Природу". Сказал, помнится, тогда Исаак:
"Вы, уважаемый Яков, правы. И должен заметить вам по сему поводу, что,
несмотря на то, что твой царь Пётр - великий государь, он не годится по
причине своей горячности в эзотерики, и посвящать его в наши разговоры с
тобой не следует".
Яков Вилимович сел на высокий табурет возле стола, отложил трубку,
подвинул к себе кальян, подаренный ему одним персидским купцом. Растворы
он опять же готовил сам, по своему рецепту. Любимые были названы им
"Всевидящее око", "Сон Агриппы" и "Грезы звездочета". Он давно поменял
для себя время суток, и скоро он отправится поспать. Заправил кальян
"Грезами", затянулся несколько раз и принялся рассматривать свой стол. Это
рассеянное рассматривание тоже стало традицией последнего времени.
Мозаичное покрытие из чёрной и белой плитки должно было символизировать
свет и тьму. Были в мозаике и череп с двумя костями, и циркуль, и кирочка, и
угольник. Были и другие символы Мастера. Но главное - форма стола:
неправильный шестиугольник, напоминающий форму гроба. Множество
пузатых бутылей темного стекла, колбы, пробирки. Некоторые сосуды
соединены трубками. Ступы и пестики, ушаты и кадки, перегонный куб.
Вытяжное устройство над столом и светильник затянуты паутиной. Всюду
пыль.
"Нужно прибраться", - вымолвил граф. Он уже более месяца не ставил
опыты. Протирая шерстяной тряпицей, он неспешно убрал в шкафы песочные
28
часы, чернильный прибор, тетрадь и всю посуду. Бережно повесил на крючок
кожаный фартук, судя по пятнам "видавший виды". Снова сел на высокий стул
и затянулся несколько раз. Кальян со стола он убирать не стал. "Грезы"
немного подняли настроение. Эх, как весело в этих колбах и колбочках кипели