«Поболтать», черт возьми.
Больше похоже на допрос с пристрастием.
— Я знаю, что вы заняты, поэтому сразу перейду к делу. Когда мы в последний раз встречались для оценки вашей работы, вы выразили желание добиться большего, чем повышение зарплаты. Я рада поделиться с вами этим новым предложением.
Она протягивает мне лист бумаги через стол. Нахмурившись, я смотрю на него. Новое предложение? Это не то, чего я ожидала.
Чувствуя, как ее стальной взгляд следит за каждым моим движением, я беру листок и просматриваю его содержимое. Меня охватывает удивление, но внешне я никак не реагирую.
— Это существенное повышение.
— Тридцать процентов, если быть точными. Я уверена, вы согласитесь, что это немного лучше, чем первоначально предлагавшиеся восемь процентов. Вы также обратите внимание, что ваши льготы будут расширены и будут включать в себя удвоенную сумму оплачиваемого отпуска, страхование жизни стоимостью, в три раза превышающей вашу годовую зарплату, и улучшенный план отсроченных компенсаций за налоговые льготы.
Выражение ее лица ничего не показывает, но я чувствую неладное.
Почему меня не увольняют? Почему повышение именно сейчас?
Приглядевшись к предложению повнимательнее, я замечаю кое-что странное.
— Расскажите мне о мерах безопасности.
— В свете недавних событий мы сочли это благоразумным.
— Недавних событий, — повторяю я, внимательно наблюдая за ее реакцией.
Если я думала, что она будет уклоняться от ответа, то я ошибалась. Лоррейн прямо говорит: — Если за вами будут следить папарацци, вам нужна защита. Они могут быть очень агрессивными. Это стандартная процедура для руководителей с высоким статусом. Вашей дочери также будет обеспечена защита.
Я моргаю, пораженная упоминанием Харлоу.
— Моей дочери?
Она некоторое время холодно смотрит на меня, прежде чем сказать: — Я уверена, что ее безопасность – ваш приоритет.
От ее обвиняющего тона у меня волосы встают дыбом. Она намекает на мою халатность?
— Конечно, но…
— За ней будут охотиться люди с камерами, которые захотят продать ее фотографии тому, кто больше заплатит. С этого момента за вами обоими будут охотиться, за неимением лучшего слова. — Ее голос слегка смягчается. — И я видела вашу дочь. Очень красивая девочка. Она будет неотразимо притягательна для этих стервятников… и для всех тех извращенцев, которые увидят ее фотографии и захотят рассмотреть их поближе.
Я сижу с открытым ртом, уставившись на менеджера в холодном шоке.
Мысль о том, что Харлоу может пережить то, что я почувствовала, увидев в таблоидах наши с Картер фотографии, ужасает. И подумать только, что за ней могут следить… наблюдать за ней…
Охотиться.
У меня кровь стынет в жилах.
— Я вижу, вы об этом не подумали. — Лоррейн с самодовольным видом откидывается на спинку стула и складывает руки на животе. — К счастью, охранная компания, с которой у нас заключен контракт, чрезвычайно компетентна. С ними вы будете в надежных руках.
Я пытаюсь все это осмыслить, но, кажется, что-то упускаю. Когда я в последний раз разговаривала со своим боссом, он был в ярости из-за того, что я встречалась с Картером. Он сказал, что ему придется поговорить с юристами компании, и это прозвучало так, как будто мое будущее в TriCast под вопросом.
Теперь он предлагает мне больше денег, более выгодные условия и телохранителей?
Мои мысли путаются, я медленно отодвигаю листок обратно через стол. Затем повторяю позу Лоррейн, откидываясь на спинку стула и сжимая руки.
— В чем подвох?
На ее лице легкая удовлетворенная улыбка. Она знала, что последует этот вопрос. Она лезет в ящик стола и достает еще один лист бумаги, который молча протягивает мне, как толстую пачку наличных.
Я беру его у нее и сразу же замечаю заголовок, напечатанный крупным черным шрифтом, в котором говорится, что это обязательное соглашение о неразглашении.
— Я уже подписала соглашение о неразглашении, когда меня принимали на работу.
— Есть несколько изменений по сравнению с предыдущей версией.
Это звучит зловеще, поэтому я внимательно изучаю документ, медленно просматривая каждую строку и раздел. Когда я подхожу к концу, то недоверчиво смеюсь.
Взмахнув листом в ее сторону, требовательно спрашиваю: — Это шутка?
— Нет. Таковы условия предложения.
— Все здесь неэтично, не говоря уже о том, что несправедливо!
Ее ответ суховат, как тост без масла.
— Если я чему и научилась с возрастом, так это тому, что жизнь несправедлива.
Кипя от гнева, я читаю вслух по листку, который держу в руке.
— Отслеживание личных телефонных звонков, сообщений и личной жизни.