— У тебя такой стояк из-за того, что ты пренебрегаешь своими собственными потребностями, это патология.
Это задевает, но я не показываю этого. Вместо этого я прибегаю к сарказму.
— Извини. Но когда ты стал дипломированным терапевтом?
— Не строй из себя чертового мученика! — гремит Каллум. — Ты не виноват в том, что с тобой случилось! Ты не обязан всю оставшуюся жизнь наказывать себя за то, что с тобой сделали плохие люди!
Ошеломленный этой вспышкой, я откидываюсь на спинку кресла и смотрю на него, а мое сердце бьется под ребрами, как умирающая рыба.
Каллум бросает взгляд на окна, тяжело выдыхает и бормочет: — Черт.
У меня так сдавило грудь, что я не могу говорить. Я едва могу дышать. Мы никогда не говорили о похищении. Я даже не был уверен, что он знал, что это было похищение.
Как я уже говорил Софии, все в моей семье всегда вели себя так, будто я уехал навестить родственников.
Жестокие, безжалостные родственники, которые испортили мне жизнь.
Мы не смотрим друг на друга. Часы на стене громко тикают. Тишина невыносима. Наконец, Каллум прочищает горло.
— Я прошу прощения. Это вышло за рамки приличия.
Я снова ошеломлен, потому что ни разу за всю свою жизнь не слышал, чтобы Каллум извинялся перед кем-либо. За что бы то ни было. Я не думал, что он способен на это.
Он огрызается: — Слушай, не сиди здесь, как гребаный мудак, и не осуждай меня. Скажи что-нибудь.
Его раздраженный тон заставляет меня улыбнуться.
— Я тебя не осуждаю.
— А следовало бы.
— Почему?
Мускул на его челюсти напрягается. Каллум несколько раз скрежещет зубами, затем неохотно признает: — Я был дерьмовым старшим братом.
Я удивленно моргаю.
— Честно говоря, если ты будешь продолжать в том же духе, я могу потерять сознание от шока.
— О, заткнись, ты, гребаный мудак.
— Нет, я серьезно. Я даже не знаю, кто ты сейчас.
— Если ты перестанешь быть таким несносным, маленький засранец, я продолжу.
Мы еще долго смотрим друг на друга, пока ему это не надоедает, и он закатывает глаза.
— Господи, ты придурок. Я понятия не имею, что в тебе нашла эта женщина.
— Боже, спасибо. Ты тоже настоящая находка. Подожди, я придурок или мудак? Я в замешательстве. Кстати, твоя жена еще не узнала, что ты член международной организации обманутых мачо, которые думают, что спасут мир?
Каллум замолкает. Невероятно неподвижный, как статуя, высеченная из камня. Я не уверен, что он вообще дышит.
На удивление приятно заставить его замолчать.
— Да, я знаю о «Тринадцати». Я знаю и о том, что Коул «подрабатывает», помогая женщинам, пострадавшим от домашнего насилия. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об этом, когда все в семье считают меня тугодумом.
— Мама так не считает, — отвечает Каллум, слабо улыбаясь.
Я спокойно говорю: — Пошел ты.
Он некоторое время смотрит на меня, затем качает головой.
— Послушай. Хочешь мой совет?
— Ни в коем случае, черт возьми.
— Но ты все равно его получишь. Вот он: если у тебя действительно есть чувства к этой женщине, не будь как баба.
— Позволь мне вмешаться и напомнить тебе, что женщины не бывают слабыми. Как раз наоборот. Например, как ты думаешь, насколько хорошо ты бы справился, если бы тебе пришлось вытолкнуть настоящего человека из своего члена?
— Заткнись на хрен и послушай меня, болтун. Я хочу сказать, что не делай этого наполовину. Не будь тем чудаком, который околачивается в кустах возле ее дома, тысячу раз просматривает ее истории в Instagram и полирует каждое воспоминание о каждой секунде, проведенной вместе, как гребаный бриллиант. Не будь эмо-вампиром, страдающим от любви. Ни одной женщине такое не нужно, ясно? Не отказывайся от нее. Борись за нее. Потому что, если ты не готов бороться за нее, значит, ты ее не заслуживаешь.
Выражение его лица мрачнеет.
— Чего ты точно не делаешь, но я стараюсь тебя поддержать.
— То есть я правильно понимаю, что ты не поможешь мне разобраться с TriCast.
Каллум закрывает глаза и выдыхает.
— Убирайся из моего кабинета.
— Послушай, если бы TriCast угрожала тебе, я знаю, мы бы уже устроили им бомбардировку в стиле «шок и трепет», чтобы похоронить их. Все, о чем я прошу, – это половина этих усилий.
Он злобно смотрит на меня.
— Ладно, четверть.
— Ты хочешь быть для нее настоящим мужчиной, Картер? Тогда решай свои собственные гребаные проблемы. Ты создал ситуацию, ты ее и исправляй. Тогда мы сможем поговорить о TriCast. А пока иди поищи песочницу, чтобы поиграть в ней.