Если и есть приют для незамужних матерей, ожидающих рождения ребенка, то он, вероятно, стоит почти столько же, сколько дом престарелых, так что я сомневаюсь, что это возможно. Она могла бы пожить у Ника какое-то время, но, если срок аренды действительно истек, как он ей сказал, она скоро окажется на улице. Поскольку у нее нет возможности встретиться с матерью и нет других родственников или друзей, к которым она могла бы обратиться, ей грозит бездомность.
Что за космическая шутка в альтернативной вселенной, в которой я живу, если я каким-то образом стала единственным человеком, спасающим беременную брошенную девушку моего бывшего мужа от катастрофы?
Я утешаю себя мыслью, что, возможно, все это – проверка, и в загробной жизни я буду щедро вознаграждена за свое упорство.
Если только загробной жизни не существует, в этом случае я просто облажалась.
Подавленная, я отправляюсь на работу. Не успеваю я сесть за стол, как в кабинет врывается Алекс.
— Ты слышала? Боже мой, это какое-то безумие! Я не могу в это поверить!
— Что слышала?
Алекс отвечает не сразу. Она слишком занята тем, что закрывает дверь, роняет сумку на пол и чуть не спотыкается о ножку стула, когда подбегает ко мне с горящими глазами и дьявольской улыбкой.
— Они в тренде. Хартман и Лоррейн. Полные имена на всех платформах.
У меня кровь стынет в жилах.
— Как это в тренде?
Алекс так взволнована, что у нее чуть ли не пена идет изо рта.
— Ты не видела видео? Оно разлетелось по всему Интернету. — Она выхватывает свой телефон, стучит по нему и бормочет: — Подожди, подожди… Хорошо, держи. — Затем сует телефон мне в руку.
На экране высвечивается приостановленное видео. Я узнаю конференц-зал. Я узнаю Хартмана, стоящего во главе стола.
Справа от него сидит Лоррейн, выражение ее лица слегка самодовольное. Все выглядит как обычно… пока я не нажимаю «Пуск».
— О нет, — шепчу я в ужасе.
— О да! — говорит Алекс, подпрыгивая на цыпочках.
Все начинается достаточно невинно. Скучная встреча с правлением, люди уходят, дверь за ними закрывается. Потом Лоррейн встает, подходит к Хартману и начинает… раздевать его.
Затем следуют поцелуи. Страстные, драматичные, как в мыльной опере, поцелуи прямо посреди зала заседаний. Он поднимает ее на стол. Бумаги разлетаются во все стороны. Одежда рвется. Затем следуют стоны, вздохи и совершенно неправдоподобный момент со степлером, от которого у меня краснеет лицо, даже когда я просто смотрю на это.
Алекс восхищенно фыркает.
— Клянусь богом, та часть, где она кричит: «Скрепи меня сильнее!», станет мемом.
Телефон в руке, словно радиоактивный.
— Это ненастоящее видео.
— Конечно, это настоящее! У нее даже на зубах помада, как обычно!
Но я знаю, что она ошибается. Это видео – подделка. Именно то, чего я боялась, что они сделают со мной.
Это означает, что кто-то – и я догадываюсь, кто именно – только что обратил против них их собственное оружие.
— Они отрицают это, — продолжает Алекс, — но официальное расследование уже начато. Совет директоров перешел в режим паники. Кто-то анонимно слил видео в прессу, а также скриншоты электронных писем и текстовых сообщений, в которых говорилось о финансовых нарушениях, мести сотрудникам и о том, как повышение по службе было обменено на сексуальные услуги. Это настоящий цифровой информационный шлейф! Отдел кадров находится в критическом состоянии. Шестая страница пестрит заголовками: «Зал заседаний и спальня: руководители замешаны в скандале с корпоративным сексом в обмен на секреты». И это еще не самое пикантное!
Я не спрашиваю, что является самым пикантным. Это не имеет значения.
Я уже знаю, что все это выдумка.
Каждое слово и образ сфабрикованы. И достаточно правдоподобны, чтобы похоронить их. Если бы я не знала, на что способна Лоррейн, что она угрожала сделать со мной, я бы поверила каждому слову Алекс.
Меня слегка подташнивает.
Алекс радостно хлопает в ладоши.
— Хартман сказал, что заболел. — Она заключает это слово в воздушные кавычки. — А Лоррейн заперлась в своем кабинете. Охрана была вызвана, когда люди услышали ее крики по громкой связи и грохот, как будто хрустальная ваза умерла насильственной смертью.
Я смотрю на свой монитор, пытаясь унять дрожь в руках. Полагаю, я должна была бы почувствовать облегчение от такого неожиданного поворота событий, но вместо этого я совершенно дезориентирована.