— Наших врагов. И ничего не было сфабриковано, моя дорогая. Мы довольно долго хранили всю эту информацию о TriCast. Просто наконец-то нашли подходящий стимул, чтобы использовать ее.
Не уверена, что верю ему, но я издаю неопределенный звук и отпиваю шампанского.
Когда Картер подходит, они с отцом мгновение смотрят друг на друга, а затем происходит неожиданное.
Конрад заключает его в медвежьи объятия.
Я вижу, что Картер потрясен, но он обнимает отца в ответ. Конрад говорит что-то так тихо, что я не могу расслышать, несколько раз ударяет Картера между лопаток, затем внезапно отпускает его и уходит, чопорно шагая и украдкой вытирая глаза.
Картер выглядит ошеломленным.
— Ты в порядке? — Тихо спрашиваю я, дотрагиваясь до его руки.
Он несколько раз с трудом сглатывает, затем кивает.
Что бы ни сказал его отец, очевидно, что это глубоко его задело. Затем он смотрит на меня, всего лишь мимолетный взгляд его пронзительно-голубых глаз, и, клянусь, мое сердце замирает в груди.
— Мы пропускаем прием, — говорит Картер хриплым голосом и хватает меня за руку.
Оставив гостей позади, мы рука об руку направляемся к одному из частных коттеджей, прилепившихся к склону холма, а море шепчет у нас за спиной.
Когда он закрывает за нами дверь и заключает меня в объятия, я испытываю невероятное облегчение.
Картер завладевает моими губами и целует меня так, словно я – спасательный круг, удерживающий его от утопления, словно я – ответ на все вопросы, которые он когда-либо задавал.
Я отстраняюсь, тяжело дыша.
— Подожди. Просто… подожди. Я хочу тебе кое-что сказать. Я тут подумала.
— Тебе было больно?
Этот мужчина. Этот невозможный, восхитительный, вызывающий зависимость мужчина. Ему повезло, что он такой милый.
— Я тут подумала, — продолжаю я, стараясь не улыбаться, — что, возможно, хотела бы основать свою собственную медиакомпанию.
Картер не колеблется, прежде чем ответить.
— Конечно, тебе стоит это сделать. Ты будешь потрясающей. Просто фантастической. Ты поставишь всю индустрию с ног на голову!
— Я не закончила.
— О, прости. — Он делает движение, закрывая рот.
Я стону.
— Боже, ты преступно милый.
— Милый? — повторяет Картер, скривив губы в отвращении. — Я не милый! Я пещерный человек! Я боец в клетке. Я… — он оглядывает комнату в поисках вдохновения.
Не найдя ничего, он смущенно поворачивается ко мне.
— Ладно. Я буду милым. Только когда ты это говоришь.
Я прижимаюсь лбом к его груди и смеюсь, пока не беру себя в руки. Затем, вздохнув от счастья, снова смотрю ему в глаза.
— Я тут подумала, что, возможно, мне в команду нужен кто-то, кто немного говорит по-японски и прилично играет на гитаре. Кто-то обаятельный и гениальный, кто сможет произвести впечатление на прессу и будет отлично смотреться на интервью. Кто-то с опытом, преданный и честный.
Я опускаю взгляд на его рот и прикусываю губу.
— Знаешь, кто-то… идеальный.
Я снова смотрю ему в глаза, в глубину этих прекрасных голубых глаз, смотрящих на меня с таким обожанием.
— Кто-то вроде тебя, Картер МакКорд.
Его улыбка становится медленной и страстной. Его веки опускаются, пока он не смотрит на меня откровенно сексуальным взглядом, в котором читается страстный голод. Его руки сжимаются вокруг моей талии.
— О да? Ты предлагаешь мне работу?
— Возможно, — отвечаю я, слегка запыхавшись. Когда он наклоняет голову, чтобы снова поцеловать меня, я добавляю: — Но есть одно предостережение.
Поколебавшись, Картер приподнимает бровь.
— Что именно?
— Тебе придется умолять об этом.
Я кладу руки ему на плечи, смотрю прямо в глаза, улыбаюсь и прижимаюсь к нему.
— О, детка, — говорит он, посмеиваясь, и опускается передо мной на колени. — Ты знаешь, что я так и сделаю. Я буду умолять тебя обо всем, о чем бы ты меня ни попросила, до конца наших жизней.
— Для тебя я «ваша светлость», конюх, — говорю я, затаив дыхание, когда Картер проводит руками по моим бедрам, задирая платье. Когда он наклоняется вперед и зарывается лицом мне между ног, глубоко вдыхая в районе моих трусиков, я смеюсь, испытывая эйфорию.
Почему-то мне кажется, что я сама скоро буду умолять.
И я не могу сказать, что меня это бесит.
ЭПИЛОГ
Картер
Год спустя
Единственное, что может быть прекраснее золотого утреннего света, играющего над темно-синими водами Тихого океана, – это женщина, спящая рядом со мной в постели.
Даже в таком состоянии она сводит меня с ума.
София лежит на спине, вытянув одну руку в сторону окна, ее темные волосы разметались по подушке, длинные ресницы время от времени трепещут, когда она видит сны, тихая и сияющая, как отдыхающий ангел.