То есть, наш психотерапевт.
Встречи с доктором Сингер во второй половине дня по четвергам превратились в ритуал. Но ненадолго, потому что на прошлой неделе она сказала нам, что мы добились значительного прогресса, который проявляется в том, как мы теперь общаемся, поддерживаем друг друга и справляемся с конфликтами. Когда док сказала, что, по ее мнению, у нас есть инструменты и понимание, чтобы продолжать поддерживать друг друга за пределами ее офиса, мы с Софией переглянулись и улыбнулись.
Фундамент, который мы заложили, прочен. Я верю, что мы сможем справиться со всем, что преподнесет нам жизнь, каким бы плохим оно ни было.
А пока мне нужно быть внутри нее.
Я переворачиваю ее на живот, ставлю на колени, беру свой твердый член в руку и засовываю его поглубже.
София стонет в подушку, сжимая простыни в кулаках.
Запустив одну руку в ее волосы, а другой сжав ее бедро, я несколько раз вхожу в нее, наслаждаясь ее гладким, тугим теплом.
— Ты проснулась влажной для меня, детка, — рычу я, запрокидывая ее голову, чтобы видеть ее профиль. Ее глаза закрыты, рот приоткрыт, и, черт возьми, она само совершенство.
— Произнеси мое имя.
Вместо этого она стонет.
— Скажи, что любишь меня.
София так и делает, ее голос срывается, грудь подпрыгивает, когда я трахаю ее.
— А теперь возьми этот член, как хорошая девочка, и умоляй меня заставить тебя кончить.
Ни секунды не колеблясь. Она выпаливает это, одно сбивчивое предложение, полное такой мольбы, что я смеюсь от восторга.
— Это моя идеальная маленькая кончающая потаскушка.
Настала ее очередь рассмеяться, тихо и беззвучно, ее тело дрожит под моими руками.
Она перестает смеяться, когда я шлепаю ее по красивой попке.
— Не жалуйся, или я возьму деревянную ложку, — рычу я в ответ на ее удивленный возглас, вонзаясь все глубже и сильнее, кровь бурлит в моих жилах, как огонь.
София бормочет ругательства, но ложится на одеяло, снова зарывается лицом в подушку и приподнимает попку в знак согласия.
Я поочередно шлепаю и ласкаю ее розовые ягодицы, трахая ее, пока она не начинает стонать так громко, что я понимаю, что она близка. Затем я опускаю руку с ее бедра на истекающую соками киску и провожу пальцами по набухшему клитору.
Вскрикнув, София прижимается ко мне. Она напрягается и стонет мое имя. Затем сжимается вокруг моего члена, ее киска ритмично сокращается. Это так чертовски приятно, что я не могу сдержать гортанный стон, вырывающийся из моей груди.
— Вот и я кончаю, малыш, — шепчу я, чувствуя, как пульсирует каждая клеточка моего тела, мой член тверд, как сталь, а яйца напрягаются, готовые к разрядке.
— Возьми меня до последней капли.
Я плюю на большой палец и провожу им по тугому узелку между ее ягодицами, вводя его внутрь как раз в тот момент, когда первая волна бурного оргазма пронзает меня, как взрыв бомбы.
Наши общие стоны эхом отражаются от окон спальни, смешиваясь с золотистым утренним светом.
Мы снова засыпаем, дремлем до тех пор, пока солнце не поднимается высоко в небе и меня не будит урчание в животе. Я целую ее в затылок, шепчу «доброе утро», затем скатываюсь с кровати, разминаю шею и расправляю плечи. Ухмыляясь, я натягиваю джинсы, которые в спешке сорвал прошлой ночью, как только София вошла в дверь моей спальни.
Я готовлю кофе, когда она заходит на кухню в моем халате и трет кулаком глаз.
Когда я раскрываю объятия, она направляется прямиком ко мне, пряча голову между моей шеей и плечами и обвивая руками мою талию.
— Счастливой субботы, — бормочу я, целуя ее в макушку.
— И тебе того же, красавчик.
— Ты хорошо спала?
Она хихикает.
— Не совсем. Эта большая твердая штука всю ночь не давала мне покоя. Мне кажется, у тебя в матрасе сломалась пружина.
— Мы пойдем в магазин и купим новый. — Сжимая ее крепче, я удовлетворенно вздыхаю, затем отпускаю и возвращаю свое внимание к кофеварке.
— От Харлоу уже есть новости?
Ее тон сухой, но веселый.
— Она написала мне около часа назад. Сегодня ее бабушка пошла с ней за покупками. Я сдержалась и не спросила, что они собираются покупать. Оружие и контрабанда не исключены.
— Кстати, об этом, я хотел тебя кое о чем спросить.
— Ладно. О чем?
Повернувшись к ней, я прислоняюсь к стойке и складываю руки на груди.
— Твоя мама когда-нибудь рассказывала тебе, как они с твоим отцом придумали тебе имя?
София приподнимает брови.
— Нет. А что?
— Очевидно, тебя назвали в честь одной из ее подруг детства.
Она растерянно моргает.
—Что?
— Да. Харлоу упомянула об этом на прошлой неделе, но я забыл рассказать тебе. Она спросила твою маму, как она определилась с твоим именем, и та сказала, что тебя назвали в честь одной из ее лучших подруг, когда она была маленькой. «Настоящая задира», – так описала ее твоя мать. Женщина по фамилии Карузо.