Я прослеживаю за его взглядом.
В другом конце зала, у зеркальной стены, между гантелями и стойкой для приседаний, я вижу мальчика лет пятнадцати в инвалидном кресле. Он пытается добраться до гантелей, но три бодибилдера блокируют его. Они разминают челюсти, соревнуясь, дружески толкают друг друга и наносят фальшивые удары, их громкий смех отражается от стен тренажерного зала.
Мальчик продолжает пытаться проскользнуть мимо них, но не может. Они – непроницаемая стена мышц. После еще нескольких безуспешных попыток приблизиться к стойке со свободными весами он сдается и, отодвинув кресло, медленно катится в сторону раздевалки, низко опустив голову.
Оглядываюсь на Картера, но его уже нет.
Я вытаскиваю наушники как раз вовремя, чтобы услышать его крик: — Эй, чувак! Тебе нужен партнер по силовым тренировкам? Я как раз собирался сделать несколько подходов.
Мальчик останавливается и с сомнением смотрит на него. Его ответ звучит тихо, теряясь в гуле моей беговой дорожки. Что бы он ни сказал, Картер внимательно слушает его и кивает.
Затем Картер с важным видом подходит к трем мускулистым парням и хлопает самого крупного из них по спине.
Когда тот резко оборачивается, ощетинившись, Картер ослепительно улыбается ему.
На долю секунды мне кажется, что Картер вот-вот лишится передних зубов, но потом он начинает говорить, и все трое улыбаются, и внезапно все становятся лучшими друзьями.
Картер возвращается к мальчику в инвалидном кресле и провожает его к тренажеру со свободными весами. Трое его новых друзей вводят мальчика в свой круг.
Между ними пятью начинается серьезный разговор с частыми кивками, поглаживаниями подбородка и задумчивыми выражениями лиц. Затем Картер указывает на гири, и парни приступают к делу.
Все начинают делать подходы вместе.
За исключением Картера, который хлопает, улюлюкает и улыбается, как ведущий игрового шоу, вслух считает повторения и дает «пять» по завершении подхода.
Я впечатлена его энтузиазмом. Из него вышел бы отличный тренер младшей лиги. Единственное, чего ему не хватает, – это свистка на шее. Его сильной загорелой шее, на которую я не смотрю, потому что меня не привлекают мужчины, которые еще не родились, когда у меня начались первые месячные. Независимо от того, насколько хорошо они смотрятся в облегающей спортивной одежде.
К тому времени, как я пробегаю три мили на беговой дорожке, между тяжелоатлетами, мальчиком в инвалидном кресле и их лидером, операционным директором крупнейшей медиакорпорации в мире, человеком, уверенным в себе настолько, что его хватило бы на всю континентальную часть Соединенных Штатов, и у которого прическа лучше, чем у меня, сформировалась, кажется, неразрывная связь на всю жизнь.
Моя тренировка закончена, я собираю свои вещи, спрыгиваю с тренажера и стараюсь не смотреть в сторону Картера, как делают все остальные женщины в этом заведении.
Наверное, мне кажется, что он игнорирует их и смотрит на меня. Последние несколько лет мои гормоны играли со мной злую шутку. Мои «ржавые» яичники, возможно, устраивают последнюю вечеринку перед тем, как выключить свет и навсегда запереть двери.
Либо так, либо Картер надеялся поговорить о бизнесе. В конце прошлого года он неожиданно созвал заседание нашего совета директоров, чтобы обсудить слияние. Из этого ничего не вышло, но я никогда не забуду, как он расхаживал по залу заседаний с важным видом, словно жеребец на случке.
Тот Картер совсем не походил на человека, который поможет мальчику в инвалидном кресле, не говоря уже о том, чтобы заметить его существование.
Я не знаю, почему я должна быть рада, но я рада, что оказалась неправа.
Той ночью, лаская себя вибратором, я представляю, что между моих бедер находится его золотистая голова. Я кончаю так быстро, что это становится моим личным рекордом.
2
СОФИЯ
Я просыпаюсь воскресным утром, чувствуя себя отдохнувшей и счастливой. Это длится около десяти минут, пока мне не звонит мой брат Уилл.
— Она снова упала, — безучастно сообщает он, когда я отвечаю. Никакого дружеского приветствия. Ничего удивительного.
— Как она? Что случилось?
— То же, что происходит всегда. Она споткнулась. Чудо, что она еще не раскроила голову. Я не понимаю, почему женщина не может протянуть вперед руку и сломать ее, как обычный человек. Она просто приземляется лицом вниз и в итоге выглядит так, словно кто-то использовал ее в качестве боксерской груши.