— Она вся в синяках?
— Да. Черно-синих. И нос распух. Завтра мне нужно отвести ее к адвокату, чтобы она подписала какие-то бумаги. Меня, наверное, арестуют за жестокое обращение с пожилыми людьми.
— Тебе следует немедленно обратиться в отделение неотложной помощи. Сделай компьютерную томографию, чтобы убедиться, что у нее нет кровоизлияния в мозг.
Уилл игнорирует это.
— Ей становится хуже, Софи. В один прекрасный день она действительно навредит себе. Что-нибудь сломает. Нам нужно обсудить наши варианты.
Он имеет в виду поместить ее в дом престарелых. Как будто у нас уже не было этого разговора.
— Папа не хотел, чтобы она жила в доме престарелых.
— Да, но папы здесь больше нет, а я не дипломированная медсестра. Она начинает устраивать беспорядок, Софи. Ты понимаешь, о чем я говорю? В своем нижнем белье.
Подавленная этой новостью, я прикладываю руку ко лбу и закрываю глаза.
— Хорошо. Я тебя слышу. Я займусь домашним уходом. Может быть, к нам кто-нибудь будет приходить несколько раз в неделю, чтобы тебе было легче…
— Ты не слушаешь. У меня есть работа. У меня есть жизнь. Я больше не могу круглосуточно ухаживать за нашей матерью. Я занимаюсь этим почти пять лет. Я перегорел. Ей восемьдесят лет, и она разваливается на части. Ее нужно поместить в дом престарелых.
— Это обойдется в шестизначную цифру в год.
— Не то, чтобы ты не могла себе этого позволить.
Это заставляет меня усмехнуться.
— Похоже, у тебя сложилось ошибочное впечатление, что я богата.
— А разве нет?
— Даже близко нет.
— А как насчет соглашения о разводе? Ник – известный музыкальный продюсер. Ты, должно быть, получила от него приличную сумму денег.
От этого предположения – распространенного и ошибочного – у меня сводит зубы.
— Я не собираюсь вдаваться в подробности своего финансового положения, Уилл.
После паузы он решительно говорит: — Хорошо. Тогда мама переезжает жить к тебе.
В яблочко. Он знает, что я скорее попаду под поезд, чем буду жить под одной крышей с нашей вечно недовольной и сварливой матерью. У меня до сих пор остались душевные раны с тех времен, когда мы были детьми.
— Мы оба знаем, что этого не произойдет.
— Я так не думаю. Я позже отправлю тебе электронное письмо с несколькими вариантами. Изучи вопрос самостоятельно, подумай, что ты об этом думаешь, и напиши мне. Это нужно сделать как можно скорее. Нам нужно принять решение до конца месяца.
— К чему такая спешка?
— Я еду в Париж с Триши.
— Кто такая Триши? Что случилось с Памелой?
— Ничего. Мы все еще вместе.
— А.
Уилл включает режим высокомерия.
— Не осуждай мой образ жизни, Софи. Множество людей практикуют полиаморию1. Может быть, ваш брак продлился бы дольше, если бы ты была чуть менее зажатой. Возможно, у Ника были потребности, которые ты не удовлетворяла. Ты когда-нибудь задумывалась об этом?
Это задевает, но я не ведусь на провокацию. Это просто старая как мир семейная драма, в которую не стоит ввязываться прекрасным воскресным утром.
— Пришли мне информацию. Я просмотрю ее и перезвоню тебе. И отвези маму в отделение неотложной помощи, пожалуйста. — Я отключаюсь, не дожидаясь, пока будет брошена еще одна граната.
Я люблю своего брата, но с ним мне нелегко.
Приняв душ и одевшись, я решаю прокатиться на велосипеде до местной кофейни. Только встав в очередь, я понимаю, что узнаю широкие плечи и взъерошенные светлые волосы мужчины передо мной.
Хоть он и стоит ко мне спиной, я бы узнала его даже на полицейском опознании. Должно быть, в спортзале я изучала его куда внимательнее, чем думала.
Как, например, делаю это сейчас. Его скульптурный зад, обтянутый желтыми велосипедными шортами из лайкры, просто великолепен.
— Привет. Я тебя знаю.
Вынырнув из грез о том, как я впиваюсь зубами в его голую задницу, я поднимаю глаза и вижу, что Картер обернулся и ухмыляется мне. Его спутница, подтянутая молодая блондинка в ярко-розовом велокомбинезоне из лайкры, коротко ухмыляется в ответ, прежде чем отвернуться и продолжить разговор по телефону.
Отлично. Она поймала меня на том, что я пялюсь на его задницу. Этот день начинается просто замечательно.
Я вежливо улыбаюсь с безмятежностью, которой я не чувствую.
— Извините, но, кажется, мы не знакомы.
Когда его улыбка меркнет, я вздыхаю.
— Я шучу. Не обращай на меня внимания, у меня было тяжелое утро. Привет, Картер. Рада снова видеть тебя.
— Я тоже рад тебя видеть. Ты в порядке?
Что бы ни отражалось на моем лице, оно, должно быть, ужасное. Мое бесстрастное выражение лица – легенда.